В своей речи Стэнфорд обрушился с резкими нападками на правительство. Он дошел до того, что заявил, что субсидия, вместо того чтобы принести пользу, скорее навредила, учитывая условия, которые они на нее наложили. Его заявление так неприятно поразило всех, что Дэн Кейсмент, который чувствовал себя довольно хорошо, поднялся на плечи своего брата, Джека Кейсмента, и сказал: "Господин президент Центрально-Тихоокеанской железной дороги: если эта субсидия нанесла ущерб строительству этих дорог, я предлагаю вам, сэр, вернуть ее правительству Соединенных Штатов с нашим почтением". Это, конечно, вызвало бурное ликование, но наложило очень мокрое одеяло на все остальное время. О метком ответе Кейсмента говорили потом много лет.
Репортер Ричардсон, уже оправившийся от своих жалких впечатлений в Промонтори, одним из первых проехал весь путь до Калифорнии, найдя спальный вагон: "Почти на каждой станции до самого Сакраменто люди, привлеченные новинкой, толпились у дверей и окон, стремясь осмотреть его и восклицая: "Разве это не здорово!" "Это превосходит весь мир! Мы нашли его плавным и удобным, это значительное улучшение по сравнению с дневными вагонами, но значительно уступающее Пульмановским". Через пустыню: "Никто не может понять, насколько велика была эта работа, пока не проедет четыре или пять дней и ночей по унылым пустошам и беспрерывным одиночествам". Преодолеваем горы и попадаем в пышную Центральную долину: "Мы скользим по широкой Американской реке, и на протяжении полумили эстакады; через раскинувшиеся пригороды Сакраменто".
Место в первом классе стоило около 150 долларов, в рулевом - вдвое меньше. То, на что раньше уходили месяцы адского путешествия по суше, теперь занимало около недели в относительном комфорте и безопасности. Но еще больше трансконтинентальная железная дорога ознаменовала конец эры пионеров в Америке. За теми, кто пережил ту почти немыслимо суровую эпоху, последуют поколения американцев, столкнувшихся с совершенно иными проблемами.
Выполнение работы было важным, но это было только начало. Теперь открывались реальные возможности для бизнеса.
Тайная концепция Стэнфордской группы была до дерзости проста и была одной из первых в свое время: контролировать как можно больше поездов, идущих к Тихому океану. Поскольку линия Central Pacific заканчивалась в Сакраменто, это, прежде всего, означало доставку рельсов к одному из величайших естественных портов мира: Залив Сан-Франциско. Но в этом плане была одна ошибка - сам залив, длиной 70 миль и шириной 4,5 мили в месте его ближайшего соединения между Оклендом на восточной стороне и Сан-Франциско на западной. Естественная береговая линия Окленда - это, по сути, илистое дно с достаточным количеством воды для прогулочных лодок, но эхолоты не подходят для серьезных перевозок. Однако стремительные течения размыли дно бухты в среднем на семьдесят пять футов, что позволяло принимать большие корабли с тех пор, как испанцы прибыли сюда за сто лет до времени Стэнфорда. В центре залива между обеими сторонами города лежал остров Йерба-Буэна, который в то время в просторечии называли Козьим островом, с глубокой водой у западного берега, обращенного к Сан-Франциско, но в трех милях от города. Остров площадью 160 акров, или четверть квадратной мили, принадлежал правительству США и предназначался для военной обороны района залива. Если бы железная дорога смогла получить контроль над островом, ей не пришлось бы иметь дело с прославленным и язвительным "Городом у залива". Вместо этого она могла бы построить железнодорожную эстакаду через грязевое дно от Окленда до Йерба-Буэны и полностью контролировать тихоокеанский конечный пункт трансконтинентальной железной дороги: для Стэнфорда и компании - идеальный конечный пункт, идеальный порт.
Когда до Сан-Франциско дошли новости о том, что Хантингтон находится в Вашингтоне и пытается отвоевать остров у федерального правительства, город снова закричал в праведном гневе. Не пахнет ли это той же схемой строительства и владения городом в пустыне, чтобы отхватить жирный кусок от щедрот трансконтинентальной железной дороги? Не доказывает ли это, что новые железнодорожные бароны планировали взять налоговые деньги жителей Сан-Франциско, но вычеркнуть их из процесса?
Стэнфорд публично отрицал все это, а Хантингтону доверительно посоветовал отказаться от плана Йерба-Буэна и вместо этого нацелиться на контроль над Оклендским водным фронтом. В итоге Хантингтону не удалось добиться Йерба-Буэна, но едкий вкус предательства остался во многих ртах и посеял новые сомнения по всему Западу. Большая четверка обратилась к другим тихо вынашиваемым планам.