И хотя железнодорожным компаниям наконец пришлось начать отчислять деньги в счет погашения своего долга перед американским народом, выдающийся историк Ричард Уайт отметил, что в сумму погашения входили простые, а не сложные проценты: "Толкование суда оказалось невероятным подарком для железных дорог", - подметил Уайт в своей книге "Railroaded". Казалось, правительство штата достигло предела в ограничении деятельности Стэнфорда и компании. Федеральное правительство должно было вмешаться с гораздо большей силой, прежде чем вся история начнет раскрываться.
В начале 1870-х годов Стэнфорд нашел новое средство для удовлетворения своих все более экстравагантных желаний. Первые тонкие изменения стали заметными сигналами того, что он больше прислушивается к уютному шепоту придворных, чем к неприятным крикам критиков. Еще до конца 1870 года он изменил свой официальный бланк письма, напечатав его крупным шрифтом и вывесив на видном месте надпись "President's Office". Вскоре он начал демонстрировать гораздо больше, чем это.
В то время как Стэнфорд, не жалея денег, ездил на первоклассных итальянских гоночных машинах, немецких седанах класса люкс или стильных высокотехнологичных автомобилях, он обратился к скаковым лошадям. В какой-то момент у него было 775 лошадей. Через несколько лет это перестало его устраивать. Хотя у него не было формального образования, он стал членом Калифорнийской академии наук и заставил свои полки увесистыми книгами, переплетенными в пергамент с позолотой. Он давал своим лошадям имена, которые были данью технологическому прогресс: Электричество, Электро Бентон и Элек trician.
Не обращая внимания на риск прослыть дилетантом, он стал проводить время, размышляя о том, все ли четыре копыта дорогих зверей в его конюшне когда-либо были в воздухе одновременно. Ответ стал парадигмой для иппологов и историков фотографии. Но для Стэнфорда даже такое своеобразное и несерьезное занятие превратилось в сплошной конфликт, в котором его постоянно раздувающееся эго столкнулось с эксцентричным оператором, склонным к смертоносному насилию.
Где-то в 1872 году Стэнфорд познакомился с Эдвардом Майбриджем - он неоднократно менял свое имя и написание на такие варианты, как Эадвард и Майгридж, - и нанял его для съемки своего богато украшенного особняка в Сакраменто. Вскоре президент железной дороги, у которого, как оказалось, появилось свободное время в связи с завершением строительства кросс-континентальной дороги, попросил фотографа встретиться с ним на местном ипподроме, чтобы посмотреть на призового скакуна Стэнфорда - Окцидента, имя которого было сознательной или нет данью уважения к Западу. Он сказал оператору, что хочет, чтобы тот посмотрел, поднимается ли этот зверь на всех четырех копытах в воздух.
Он поручил Мюбриджу придумать, как это определить. И ему это удалось. Технологический подвиг стал международной новостью.
Но не так сильно, как то, что случилось на следующий год. Именно тогда внезапно ставший знаменитостью фотограф со смешным именем, дикой бородой, прической до Альберта Эйнштейна и странными манерами вошел в коттедж в городке Напа, примерно в пятидесяти милях к северу от Сан-Франциско, и в упор застрелил грабителя с сомнительной европейской родословной, который соблазнил и оплодотворил гораздо более молодую жену Майбриджа. На суде он признал себя невменяемым. Он был достаточно эксцентричен, чтобы справиться с этой задачей, и присяжные оправдали его. Вскоре после этого он вернулся к работе на Стэнфорда, чьи конюшни сильно разрослись, наряду с несколькими другими весьма дорогостоящими увлечениями. Фотографирование лошадей в галопе оставалось одним из них. Но его размышлений стало еще больше. Мюбридж, довольный тем, что работает с человеком, чьи глубокие карманы оплачивают чрезвычайно дорогое оборудование, разработал сложный набор механизмов, позволяющих не только снимать бегущих лошадей, но и видеть их в движении, проносящихся мимо. Многие до сих пор считают этот подвиг одним из первых серьезных достижений.