Бернстайн изучающе посмотрел на президента.
— Вы хотите использовать меня в качестве пробного шара?
Уитмен улыбнулся.
— В некоторой степени.
— Ну что же, пусть я стану «адвокатом дьявола». Предположим, что я по-прежнему являюсь президентом «Офшор минералс». Что дает вам основания полагать, что мне удалось бы заполучить нефть для Соединенных Штатов?
— На протяжении многих лет компания «Офшор минералс» имела контракты на бурение скважин и с Саудовской Аравией, и с Объединенными Арабскими Эмиратами. Вы должны иметь на них определенное влияние.
Бернстайн задумчиво покачал головой.
— Когда речь идет о самой нефти, тут я имею кое-какое влияние. Когда же речь заходит об арабском национализме, меня воспринимают как американца, да при этом еще как еврея.
— «Офшор минералс» могла бы увеличить поставки нефти другим западным странам.
Бернстайн хмуро посмотрел на президента.
— С тем чтобы потом переправить нефть из этих стран в Соединенные Штаты? Один раз уже у вас этот трюк не прошел. Не забывайте, что арабы изобрели математику, когда галлы еще только на пальцах считали. Потребности в нефти и ее потребление во всем мире им известны не хуже, а может быть, даже лучше, чем нам с вами.
— Но вы имеете дело не только с мусульманскими странами. Не могли бы вы сами скорректировать поставки нефти?
Бернстайн поднялся и снова подошел к шкафу.
— Вот моя частная армия, господин президент. Французские стрелки, британские драгуны, русские, немецкие, испанские солдаты.
Он немного помолчал и добавил:
— «Офшор минералс» — не американская компания. Как и моя коллекция, она обязана своим существованием многим странам. Если ее деловая активность в США и прекратилась бы, скажем, завтра, то шестидесяти процентов акций компании «Офшор минералс» это бы не коснулось.
Бернстайн вернулся к креслу и взял стакан с виски.
— Было время, — продолжал он задумчиво, — когда правительство весьма ценило многонациональные корпорации. Оно считало, что эти корпорации пропагандируют американский образ жизни, распространяют нашу систему маркетинга и финансирования, нашу правовую систему, нашу политическую философию — примерно так же, как и кока-колу. Правительство, однако, не видело обратной стороны медали.
Он немного подался вперед.
— Возьмем, к примеру, «Офшор минералс». Основные поставки нефти компании идут из Эмиратов, ее штаб-квартира находится в Брюсселе, буровое оборудование поступает из Западной Германии и Соединенных Штатов, компания пользуется услугами экспертов из всех стран Европы. Ее химические заводы расположены в Швеции, совет директоров регулярно заседает в Лондоне, а владельцы акций разбросаны по всему миру. Когда я возглавлял компанию, то «Офшор минералс» не всегда делала то, что мне хотелось, а наоборот, я исполнял то, что было угодно компании.
Секретарь принес еще кофе и виски. Бернстайн допил остатки виски и придвинул к себе новый стакан.
— Вас не должно удивлять, что компания «Офшор минералс» считает фермера из Бангладеш, который зависит от получаемых из нефти удобрений, таким же ценным клиентом, как и управляющего киностудией, проживающего в Беверли-Хиллз и нуждающегося в бензине, чтобы добираться на машине до работы в Калвер-Сити… «Офшор минералс» рассматривает себя в качестве многонациональной корпорации с международной ответственностью и международными обязательствами.
Уитмен удивленно посмотрел на Бернстайна.
— И вы во все это верите, Майкл?
Бернстайн неопределенно пожал плечами.
— В кое-что да. Не забывайте, хотя фермеры в Бангладеш и не так богаты, как управляющие киностудиями в Лос-Анджелесе, но их намного больше.
Он отпил немного виски.
— Вы же сами попросили меня выступить в роли «адвоката дьявола», и именно такого рода аргументы они станут приводить вам на совещании.
— В таком случае мне придется использовать другие методы, — тихо заметил президент.
«Этот огромный зал, по-видимому, самый большой конференц-зал в Панамерикэн-билдинг», — подумал Уитмен. Потолки со звукопоглощающим покрытием, неяркое освещение, полы, устланные толстыми коврами бежевого цвета. В центре зала располагался большой овальный стол розового дерева с расставленными вокруг него высокими кожаными креслами; перед каждым креслом на столе стоял графин с водой и стакан. На поверхности стола виднелись аккуратные металлические сеточки, под которыми были вмонтированы высокочувствительные микрофоны.
Окон в конференц-зале не было. Несмотря на огромные размеры помещения, Уитмен испытывал какое-то гнетущее чувство.