С помощью сравнительного анализа волос талантливый криминалист подтвердил виновность двух солдат в смерти таксиста из города Салинас, наступившей от избиения дубинкой. Работая над каждым делом, Оскар приоткрывал Кайзеру манящую и загадочную «кухню» судебной экспертизы. «Прилагаю фотокопию снимка, показывающего волосы так, как они были обнаружены на дубинке, — писал Оскар Кайзеру. — Я сумел бесспорно доказать, что волосы на дубинке принадлежали таксисту»{95}.
Они пересылали друг другу книги и фотографии, обменивались мнениями. Оба читали запоем и с увлечением следили за новостями. А кроме того, у них имелся еще один общий интерес — филателия. В детстве Оскар любил разбирать даты на проштемпелеванных почтовых марках. «При первой же возможности пришлите, пожалуйста, трехцентовую марку с Линкольном, о которой вы упоминали»{96}, — просил он Кайзера.
Между приятелями часто завязывались интеллектуальные поединки, однако это никоим образом не влияло на их крепкую дружбу. Оскар и Кайзер посвящали друг друга в такие детали, о которых не знал ни один человек, даже их жены — особенно жены.
Кайзер понимал, что на самом деле жизнь «светила криминалистики» была далеко не проста, ведь Оскар постоянно переживал за финансовое благополучие своей семьи. В 1921 году ученый расширил криминалистическую лабораторию, которая отныне заняла весь первый этаж его трехэтажного особняка на холмах Беркли. В просторной лаборатории с большими окнами, выходящими на залив Сан-Франциско, он, наконец-то, мог работать как следует. Это помещение стало первым офисом Генриха с тех пор, как четыре года назад он уехал из Такомы.
«Теперь в моем распоряжении три комнаты, — хвастал он Кайзеру. — В первой лаборатория и отсек для фотоувеличения и микрофотографии; отдельная полностью оборудованная темная комната; и приемная, где рабочее место секретаря и вспомогательная библиотека»{97}.
Увы, расширение лаборатории стоило немало, и это добавило волнений Оскару, от которого зависели двое малолетних сыновей и жена. Экономический спад 1920 года ударил по его бизнесу, и, как когда-то отец, Оскар с ужасом смотрел, как растет стопка неоплаченных счетов.
«Недавняя покупка автомобиля пробила в бюджете такую брешь, что теперь мне придется трудиться всю зиму, чтобы хоть как-то привести дела в порядок»{98}, — признавался он Кайзеру.
Словно убегая от призрака Августа Генриха, сын изо всех сил старался не повторить судьбу отца. Он стал жестко контролировать семейные расходы: особые тетради пухли от тысяч записей. Лет десять назад Оскар начал составлять график хозяйственных трат жены. У него накопились горы бумаг с перечислением сумм, потраченных на продукты, страховку, одежду, книги — словом, всего, на что уходили деньги. Информация сама по себе не сложная, но ее количество ужасает! Сохраняя подробнейший архив, Оскар ощущал, что контролирует свой бюджет, даже когда это было не так.
В 1915 году он задержал выплату по кредиту за дом в Такоме. Последовавшие судебные разбирательства затянулись на три года. Когда семейство Генрих перебралось в Боулдер, их почту стал получать живший в Такоме Кайзер. В 1918 году верный друг послал Оскару срочную телеграмму, где сообщал об угрозах со стороны банка. «„Банкерс траст компани“ обратилась в суд за взысканием заложенного имущества. Вынесено решение об удовлетворении иска на сумму более 1100 долларов. Если не уладите дело, дом уйдет с молотка!»{99} — говорилось в телеграмме Кайзера.
Оскар погасил задолженность и вернул право владения домом, однако денежные неурядицы не прекращались. В 1921 году, несмотря на растущий долг, он дополнительно открыл небольшую лабораторию в Сан-Франциско для местной клиентуры. На первый взгляд это решение может показаться чудовищной ошибкой, но Оскар делал все, чтобы оставаться успешным и конкурентоспособным экспертом. Ему приходилось идти в ногу со временем — желание расширять бизнес, хоть и логичное, одновременно грозило рисками.
Внезапная смерть отца превратила жизнь шестнадцатилетнего подростка в постоянную борьбу. Эта трагедия навсегда породила у юноши панический страх перед нищетой. Оскар прилагал все усилия, чтобы обеспечить сыновьям лучшую жизнь — счастливое и безопасное, в отличие от его собственного, детство с обилием игрушек, еды и веселья.
И наконец, в 1921 году талантливому ученому впервые выпал шанс принять участие в расследовании, благодаря которому имя Э. О. Генриха замелькает в заголовках мировой прессы, а Август Фольмер назовет его «величайшим экспертом-криминалистом Америки»{100}. Это было тяжкое бремя ответственности для человека, всю жизнь терзаемого тревогами и сомнениями. И все же Оскар наступил на горло своим страхам и решительно шагнул навстречу судьбе. Громкое расследование в первый — но не в последний раз — привлечет к нему внимание мировой прессы.