Роберт Янг, председатель правления железной дороги Чесапик — Огайо, призывал к мирному сосуществованию и мирной конкуренции с СССР в номере «Сатерди ревью» от 8 марта 1947 года. Вот, — Бек пошарил по карманам, извлек помятую ксероксовую копию, протянул ее Гранту. — Он отмечал, что СССР устал от войны, что он хочет жить в мире со Штатами, только бы не зарились мы на суверенные его земли и земли его соседей, как не зарится он на соседнюю нам Мексику! Дай-ка мне этот листок! Вот: «Я должен выразить свое убеждение, что зверства в Хиросиме и Нагасаки не только являлись наигрубейшими нарушениями морали, учитывая, что мы присоединились к запрещению ядовитых газов, но также и политическим и стратегическим просчетом таких размеров, что он угрожает самим устоям этого мира…»
— Ну просто нет слов!..
— Наши собирались сбросить более трехсот бомб на Советский Союз, начав войну с «атомной увертюры» 1 января 1957 года, с уничтожения сотни важнейших городов СССР. Двести пятьдесят дивизий США и НАТО численностью, вместе с ВВС и флотом, до двадцати миллионов сокрушают советские вооруженные силы в Центральной Европе и оккупируют всю территорию советского блока. Гражданская власть передается антисоветским эмигрантам и местным диссидентам. Затем наступает очередь коммунистического Китая. В этой книге все рассказывается самым подробным образом, а главное, цитируются официальные документы Совета национальной безопасности и Пентагона, за давностью лет переставшие быть секретными.
Снова настороженным взглядом окинул Бек «Перекресток мира». Несколько столиков пустовало. Он проводил голодными глазами официанта с тарелками айсбана, от которого валил пар.
— Айсбан! — воскликнул Уин и плотоядно облизал губы. — С утра ничего не жрал!
Попросили еще пива и по порции айсбана — вареных свиных голяшек с хреном и кислой капустой.
— «Старый господин», — говорил с набитым ртом Уин, — так у нас называли Даллеса — жаловался, что президент Кеннеди, взбешенный и напуганный фиаско ЦРУ в кубинском Заливе свиней, стремился ограничить власть разведки. Теперь цепи сброшены, и «фирма» почувствовала себя раскованным Прометеем. «Чудовище» в Лэнгли — его держали в черном теле после того, как оно оказалось бессильным спасти нас от поражения во Вьетнаме, и оно сильно отощало — поправляется не по дням, а по часам, жиреет и скоро снова станет левиафаном, раздуется до невероятных размеров. Нашлись умники, которые кричат теперь, что Америке не только не следовало идти на разрядку с Россией, но не следовало признавать ее, восстанавливать с ней дипломатические отношения в тридцать третьем году. Подняла все свои плешивые головы гидра антисоветской эмиграции. Из рефрижераторов «холодной войны» спешно достают в Пентагоне пожелтевшие от времени планы войны против СССР времен Трумэна и Эйзенхауэра, доктрины ядерной войны на чужой территории, вот этот самый план «Дропшот», оперативные разработки оккупации России и ее союзников, программы организации власти на покоренной советской земле с помощью энтээсовского отребья! Рехнулся, что ли, на старости наш «дядя Сэм», забыл, что в руках у него не шестизарядный «Смит-Вессон» времен «дикого Запада», а термоядерная трехстволка: один ствол нацелен в противника, второй — себе в лоб, третий — во весь прочий мир! И курок только один! А давно пора понять, что время «Дропшота» кануло в вечность. Вся суть «великого сдерживающего фактора» в том, что ни США, ни СССР не могут нокаутировать противника внезапным ракетно-ядерным ударом, не поплатившись в свою очередь немедленным ответным нокаутом.
— Ты нагнал на меня, Уинни, похоронное настроение. Что-то пиво горчит, и свинина во рту застревает. Как на поминках.
— Поминки по разрядке? Нет, как ни крути, а разрядка единственный модус вивенди в отношениях США и СССР, при котором можно избежать взаимного уничтожения. Другой дороги нет. Помню узкую дорожку в демилитаризованной зоне на семнадцатой параллели вдоль реки Бенхай, естественной границы между Южным и Северным Вьетнамом. Вся земля вокруг взрывается от детонации, и река встает столбом, и морской берег, и само море взлетают к небесам. Другой дороги нет.