Да, Уинстон Бек был опасен для них. А он, Джон Улисс Грант-младший? Чем он может им помешать? Книгой? Да, книгой! Ее нужно напечатать во что бы то ни стало. Не перевелись еще левые издатели. И как можно раньше. Он лишился лучшего друга. Что ж, больней уже никогда не будет.
Когда человек теряет руку, другая рука начинает работать за обе. Он найдет кусачки, которыми перережет снова подожженный бикфордов шнур. Только так может он отомстить за гибель друга.
Когда убили президента Кеннеди, Мартин Лютер Кинг, которому была уготовлена такая же смерть, сказал:
«Важнее выяснить, не кто убил, а что убило Джона Ф. Кеннеди».
…Вспомнилась ему в этот тяжкий час притча, рассказанная ему как-то Шарлин в первые дни и месяцы их любви. Жил-был когда-то один художник, живописец, чьи полотна, изображавшие утреннюю или вечернюю зарю, что так редко и трудно дается даже самым большим мастерам, изумляли и знатоков, и невежд своей невиданной жизненностью и красотой. Он таял на глазах и скоро умер, и когда его раздели, чтобы обмыть, одеть в саван и положить в гроб, то увидели, что в груди у него, прямо над сердцем, зияет глубокая рана. И похоронили люди художника, так и не поняв, откуда брал он краски для своих восходов и закатов.
Эта притча нередко вдохновляла его в работе над книгой, прогоняя сомнения, усталость, неверие в собственные силы. А вот Уинстон Бек, этот подвижник, писал свои бюллетени кровью сердца!..
Он позвонил Тони Десантису, как ни противно было ему идти на поклон к этому плейбою из «Даблтинка».
— А, хелло, старина, как дела, Джонни, — затараторил каким-то фальшивым голосом Тони, — как прекрасно, что ты позвонил. Могу сообщить тебе, что мы оплатили твой счет дантисту…
— Спасибо, Тони, у меня большущая просьба к тебе. Дело, как я понимаю, идет к выходу книги, не мог бы я взять в счет гонорара немного денег, хотя бы пару сотен?.. Родственник у меня, понимаешь, умер неожиданно…
Последовало довольно долгое молчание. Где-то вдали щебетали две девицы с бруклинским акцентом.
— Должен огорчить тебя, старина, — последовал наконец ответ. Тон у Десантиса был небывало мрачный, прямо-таки похоронный. — Даже не знаю, как тебе это сказать. Я всегда горой стоял за твою рукопись… Можешь ли ты показать себя настоящим мужчиной, Джонни?
— О чем ты говоришь, Тони? Что случилось?
— Ты же знаешь, что творится в мире: Иран, заложники, Афганистан. Джимми Картер дал бортовой залп из всех орудий по разрядке. Ты же читаешь прессу…
— Но при чем тут ваше издательство? — задохнувшись от томительного предчувствия непоправимой беды, спросил Грант.
— У нас давно шли переговоры с Пентагоном, Джонни. Тянулись и тянулись, потому что никак не могли сговориться в цене. Но сейчас бюджет Пентагона пошел вверх ракетой, скоро достигнет невиданного апогея. Короче, Пентагон купил нас со всеми потрохами, вдруг согласившись на нашу цену. Название издательства прежнее, штат пока прежний, но и у нас поворот на сто восемьдесят градусов. Летит к черту план, прежде всего книжки о войне. Сам понимаешь, что теперь нам нужны произведения не за упокой, а за здравие военщины. Помнишь, ты писал о том, как Фрэнк Коппола в «Апокалипсисе» гимн «зеленых беретов» превратил в похоронный марш. Сейчас ты должен, если хочешь, чтобы книга вышла, сделать как раз все наоборот. Сними все, что против «зеленых беретов», «черных беретов», ЦРУ, Хелмса! Придай книге оптимистическое звучание, из антигероев сделай героев…
— Как у Робина Мура? — с горечью сказал Грант. — Подгримировать под Джона Уэйна?
— Не принимай это слишком близко к сердцу, Джонни. Не ты один, все пойдут в фарватере новой политики, кроме, конечно, леваков, коммунистов. Но ведь ты не коммунист, Джонни…
— Что же останется в моей книге?
— Секс, насилие, Джонни! Вот передо мной новый «Пентхаус». Тираж у него с «Плейбоем» больше, чем у «Тайма», «Ньюсуика» и «Ю. С. Ньюс», больше, чем объединенный тираж восьми ведущих журналов, таких, как «Эсквайр»!..
— Я показал крах наших действий в тылу Вьетконга… Теперь я должен изобразить победу? Славить нашу военщину?.. Хвалить Хелмса и ЦРУ, кричать «ура» «зеленым беретам»?!
— Что делать! Иначе твоя книга не пойдет у нас. Пойми, сейчас, перед лицом военной угрозы, происходит консолидация нации, инакомыслящим заткнут глотку…