«Каждый наш воин, — писал Силвермен, — или почти каждый, стремится показать себя настоящим мужчиной, воякой. Вся окружающая среда направлена на это вместе с телевидением, кино, приключенческими книжками. Этот будущий воин рождается в условиях нашего образа жизни, воспитывается в духе Великой Американской Мечты, в которой успех — это все. А символ успеха — это всемогущий доллар. Когда Америка после святой и правой второй мировой вступила в период грязных (грязных безо всяких кавычек) войн, неминуема была известная раздвоенность личности в каждом мало-мальски мыслящем американце, а всем нам известно, что подобные индивиды составляют меньшинство населения. Отсюда — психическая ущербность, терзания совести, конфликт между нею и долгом.
Мне довелось консультировать известного нашего судебного психиатра, которому адвокат поручил исследовать личность некого мистера М., обвиненного в период его военной службы в поголовном убийстве всей своей семьи. Надо сказать, что он лжец, порой свято верующий в свои фантазии. Один мой коллега заметил: «Он или невиновен или играет так, что заслуживает Оскара за игру!» Он держался в рамках до того, как поступил на военную службу и побывал во Вьетнаме, где приобрел так называемый «вьетнамский синдром» в самой тяжелой его форме. Вся его наследственная и приобретенная ущербность тут и сказалась. Физические и моральные перегрузки в связи с особенностями вьетнамской войны привели к кризису, к злокачественному нарыву. Ложный патриотизм вызвал моральный идиотизм, как это имело место в массовом порядке у гитлеровцев, и особенно в СС…
Я настоятельно советовал этому человеку признать свою вину и строить всю свою защиту на временной психической невменяемости, вызвавшей состояние патологического аффекта, за которым последовала амнезия…»
И вот последняя газетная вырезка из досье Мак-Дональда.
МАК-ДОНАЛЬД НАЧАЛ ОТБЫВАТЬ ТРИ ПОЖИЗНЕННЫХ СРОКА
«Сан-Педро, Калифорния (Ассошиэйтед Пресс). Федеральные представители заявили, что доктор Джеффри Мак-Дональд приступил к отбыванию в тюрьме трех сроков пожизненного заключения за убийство беременной жены и двух дочерей в 1970 году. 35-летний бывший врач «зеленых беретов» прибыл вчера в Федеральный исправительный институт на острове Терминэл. Сектор максимальной безопасности, в который он заключен, находится всего в шести милях по морю от Лонг-Бича, где доктор Мак-Дональд последние семь лет служил директором «Скорой помощи». Его номер: 997237».
Грант сразу вспомнил, что в этой тюрьме сидел Чарльз Мэнсон. А теперь Мак-Дональд. Изверг, пошедший по стопам Мэнсона, оказался в той же тюрьме, за той же решеткой. А «Терминэл» значит конец.
Но Бернард Сегал, адвокат Мак-Дональда, клянется на чем свет стоит, что сделает все, чтобы освободить своего клиента из мрачной тюрьмы на «терминальном» острове. А люди, знавшие Бернарда Сегала, помнили, что он не бросает слова на ветер. Этот адвокат, как прочел Грант в газетах, личность весьма примечательная. Юрист блестящих способностей, он прославился в молодости защитой тех самых хиппарей-«мирников», которых Мак-Дональд обвинил в убийстве его семьи, вел дела борцов за гражданские права. Тогда он носил волосы до плеч и походил на битника. Блистал в филадельфийской адвокатуре, всегда выигрывал самые трудные дела, с блеском преподавал юриспруденцию в Пенсильванском университете. Близкий к мафии мэр Филадельфии Фрэнк Риццо занес Сегала в свой черный список, и тот этим гордился. Сегал защищал «Черных пантер» и обвинял филадельфийскую полицию, известную своими зверствами и числом арестованных, погибших при задержании или умерших в предварительном заключении, в брутальности и преступном превышении власти. Но потом мафия разорила и выжила Сегала из Филадельфии, и он, достигнув сорока лет, поселившсь в Сан-Франциско, «взялся за ум», поманил его запах денег. И он примкнул к истеблишменту. Этот ренегат был мастером драмы в зале суда, превращал судебные заседания в театральные спектакли, был хитер как дьявол и так же эрудирован и речист. Он брал дела только самых богатых клиентов, преподавал в эксклюзивном университете Золотых ворот. Приговор Мак-Дональду был для него личным ударом, бил по карману, оскорблял его безграничное самолюбие…