Ваша книга в печати. Посылаю Вам копию досье, которое я составил на Мак-Дональда. Быть может, что-нибудь Вам в нем пригодится. Буду весьма благодарен, если Вы пришлете мне экземпляр Вашей книги…»
Досье Кииза, еще более полное, чем у Левитана, также заканчивалось статьей в «Нью-Йорк таймс» о приговоре суда.
Грант долго не мог оторваться от фотографии Мак-Дональда с подписью: «Доктор Джеффри Мак-Дональд покидает здание суда в Роли после объявления ему приговора». Трехцветный, завязанный по моде галстук, светлая рубашка и темный костюм в узкую полоску. Он укоротил у парикмахера гриву густых светло-русых волос с взлохмаченным по моде пробором. Три резкие морщины пролегли вдоль высокого лба. В железную складку сложились упрямые широкие губы. Сам Ломброзо не обнаружил бы у него дегенеративных черт. Поражали глаза — полные страха, ненависти ко всему человечеству и к самому себе и смертной тоски. Глаза убийцы и жертвы. Глаза еще одной американской трагедии.
…Левитан пришел с новостями:
— Я получил исчерпывающую информацию о твоем деле в департаменте юстиции. Прокурор, конечно, не сможет предъявить тебе абсурдное обвинение в шпионаже. Скорее всего, он будет ссылаться на подписанное президентом Фордом постановление от февраля 1976 года, согласно которому разглашение разведывательной тайны карается штрафом размером до пяти тысяч долларов и тюремным заключением до пяти лет. Пресса тогда прямо указывала на Филипа Эйджи и Виктора Маркетти как на лиц, против которых было направлено это постановление. Но там речь идет об «источниках и методах», об именах агентов ЦРУ и их агентуре, а прокурору будет трудно доказать твою вину по этим пунктам. В отличие от Эйджи и Бека ты не называл имен агентов ЦРУ.
Левитан постоянно держал своего клиента в курсе последних событий, имевших прямое или косвенное отношение к его делу.
— Картер закручивает гайки, — как-то сказал он ему. — Еще в октябре прошлого года наша «Вашингтон пост» пронюхала о разногласиях внутри правительственного комитета по продаже оружия нашим союзникам по поводу поставок его королю Марокко Хасану Второму. Президент пришел в ярость и решил раз и навсегда покончить с утечкой правительственных сведений. Он заставил около двадцати высших правительственных чиновников подписать показания, что они не имеют отношения к утечке этой информации. Такие показания подписали даже Бжезинский и Тэрнер. Вэнса Картер грозился уволить, если выяснится, что его помощники в государственном департаменте виновны в болтовне с джентльменами прессы. Оказывается, Картер не раз велел ФБР дознаться до источников утечки секретных сведений, в особенности в отношении Ирана. Всего ФБР затевало за последнюю пару лет не менее двадцати пяти расследований по подобным вопросам. Несколько служащих государственного департамента потеряли допуск к секретным материалам, кое-кому пришлось подать в отставку по собственному желанию. Но больше всего вредит вам, разоблачителям ЦРУ, тот оборот, который приняло дело Фрэнка Снеппа. Верховный суд возмутил нашего брата либерала своим решением, явно направленным против свободы слова, поддерживающим судебное постановление об обязательном возврате Снеппом гонорара за критическую книгу о ЦРУ. Все это не настроит судью и жюри в твою пользу…
Он протянул своему подзащитному свежий номер «Вашингтон стар», уже тогда дышавшей на ладан столичной газеты. Она выражала мнение, что Бека никто не убивал, а скорее всего налетел на него какой-нибудь пьяный водитель.
От тех самых зеленоберетчиков в резерве, с которыми Грант, бывало, спорил о войне в джунглях, об операции «Падающий дождь», пришли два ругательных письма. Как и следовало ожидать, прежние приятели называли его ренегатом, отступником, предателем.
А от Шарлин письма все не было. Может, пропустила она публикацию Левитана. Наверное, пропустила. Во сне он часто видел теперь ее печальную, неуверенную, мерцающую улыбку, тускло озарявшую их последние встречи перед разрывом.
ПОРОЧНЫЙ КРУГ ЗАМКНУЛСЯ
Двадцать пятого апреля стражник принес ему впервые газету «Вашингтон пост». Он взглянул на заголовки на первой странице и глазам своим не поверил. Вопреки здравому смыслу президент Картер решился на «засвеченную» операцию! Какое безумие! Какая безответственная игра судьбами мира! Последующие дни Грант посвятил изучению операции, заказывая материалы через адвоката Левитана, вплоть до библиотеки конгресса.