Кабаллеро начал горячо протестовать.
— Я утверждаю, — кипятился защитник, — что Джеф просто физически не смог быть на похоронах. Но он был в церкви, и это подкосило его… Это подтвердил военный следователь майор Гребнер…
…Франц Иосиф Гребнер, потомок земляков Гитлера из австрийского города Линца, с трудом верил в немыслимое злодейство доктора Мак-Дональда, хотя в хиппарей-убийц не верил совершенно. Он специально пришел в храм, чтобы как следует присмотреться к Мак-Дональду в тяжкую для него минуту. Капеллан, столько раз отпевавший в этой часовне зеленоберетчиков, убитых во Вьетнаме и доставленных в Форт-Брагг в цинковых гробах, покрытых звездно-полосатым флагом, и тот прослезился при виде двух маленьких гробиков.
…Мак-Дональд морщился от боли, покашливал, поглаживал грудь, тупо глядя перед собой.
— Во имя отца, сына и святого духа, — загундосил капеллан. — Даруй нашим братьям… нашим сестрам вечный покой… Аминь…
Стоя в полной форме, Мак-Дональд быстро промокнул глаза носовым платком и расслабленно поднял руку к зеленому берету. Затем он неожиданно для всех подошел, волоча ноги, к гробу Колетт, снял с головы берет и положил его на гроб. Все, разумеется, сразу вспомнили, что именно так поступил семь лет назад зеленоберетчик из почетного караула у гроба злодейски убитого президента Джона Кеннеди. Этот драматический жест произвел на Гребнера сильное, хотя и противоречивое впечатление. Неизвестных в форт-брагговской трагедии, по первому убеждению Гребнера, не было. «Неизвестным» был сам капитан Мак-Дональд, рассчитывавший свалить тройное убийство на выдуманных им хиппи. Однако косвенных улик много, а прямой ни одной. Ничего, следствие только начинается. Убийства эти были явно не предумышленными. Иначе «неизвестным» не приходилось бы орудовать кухонным, домашним оружием Мак-Дональдов…
И все же странное это дело. Гребнер, много лет проработавший гражданским криминалистом, хорошо знал, что, хотя подавляющее число убийств приходится на супругов, убийцы скоро раскалываются. Но, быть может, у Мак-Дональда замедленная реакция?..
Все это Гребнер мог бы рассказать суду, но начальство приказало ему не «лезть в это дело»…
СТРУЙКИ ДЫМА МАРИХУАНЫ
Прокурор поднялся с экземпляром журнала «Эсквайр» в руках, молча раскрыл его, поднял над головой, показывая большую фотографию Романа Поланского с ножом в руках.
— Вот этот номер журнала, — объявил А. Б. В. Крейг, — был найден после убийства семьи Мак-Дональдов в квартире доктора во время обыска, произведенного детективами военной полиции. Один из них, как свидетельствует сохранившийся акт, выразил мнение, что этот журнал вместе с другими материалами о суде над бандой Мэнсона мог стать искрой, воспламенившей бочку с порохом — порохом ненависти и отчаяния, накопленным в сердце хирурга в зеленом берете. Пусть пока и не известен нам точный химический состав этого пороха, но в том, что им было начинено преступное сердце женоубийцы и детоубийцы, сомневаться не приходится. Доктор Мак-Дональд буквально ежедневно и, по возвращении в Штаты, во все возрастающей степени подвергался бомбардировке частицами материалов о Мэнсоне и его банде. Мы никогда точно не узнаем, если только он сам не признается, когда было расщеплено ядро его совести. Поначалу он отмечал, сознательно или подсознательно, в подкорке мозга малейшие совпадения: и Шарон Тейт, и Колетт было по двадцать шесть лет. Обе были блондинки, хотя Колетт была крашеной блондинкой. Обе были красавицами. Шарон была кинозвездой. Колетт мечтала ею стать.
«Не убил ли ее и ее гостей муж, Роман Поланский?» — наверное, спрашивал себя доктор Мак-Дональд, как спрашивали себя детективы и следователи. Версии вначале, до ареста Мэнсона, ходили самые дикие. Поскольку Роман Поланский был польским эмигрантом, сыном русского и польки русского происхождения, то желтая, и не только желтая, пресса нелепо трезвонила о «мести польской контрразведки», «о ритуальном убийстве». Многих поражало, что Поланского, этого нового Хичкока, создателя замораживающих кровь фильмов обо всяких выдуманных ужасах и чудовищах, настигли в ночь, полную ужаса, вполне реальные чудовища у него дома. Правда, сам Поланский был в отъезде, имел алиби. Но не подкупил ли он Мэнсона и его хиппарей? Его допрашивали с помощью «детектора лжи». Но доктор Мак-Дональд считал, что «детектор лжи» можно обмануть, иначе он не решился бы на преступление. Мотив у Поланского был: Шарон не случайно застали в ночь убийства в одном бикини в спальне со своим бывшим любовником Джеем Сербингом! Кстати, и Шарон, и Колетт были беременны. Поланский, зная нравы кинозвезд, мог сомневаться, отец ли он будущего ребенка. Как и доктор Мак-Дональд, знавший нравы офицерских жен. К тому же, что очень важно, жена его зачала третьего ребенка 7 октября 1969 года, когда он, сопровождая группу раненых «зеленых беретов», прилетел из Вьетнама на сутки в Форт-Брагг. О том, что Колетт беременна на втором месяце, он узнал, вернувшись в Форт-Брагг в середине ноября, даже немного позже. Мы можем допустить, что он стал сомневаться: он ли отец будущего ребенка? А ревность — извечная подстрекательница убийц.