Прокурор настоял на изъятии этого замечания.
Ответ. Хорошо, я попытаюсь вспомнить… Я бы сказал, что слабых ударов было меньше, значительно меньше…
Вопрос. Благодарю вас, доктор О’Шарп! Так что вполне можно предположить, что удары могла наносить и женщина, кроме трех мужчин.
Ответ. Ударов было нанесено столько, что и мужчины могли устать.
Вопрос. Но женщина могла, могла тоже наносить удары! Премного вам благодарен! Ваша честь, у меня все!
И снова победная улыбка загнула кверху краешки его чувственных губ.
Прокурор откровенно усмехался:
— Мы доказывали здесь, что удары наносил сам доктор Мак-Дональд, и, естественно, копируя мэнсоновские убийства, он варьировал силу своих ударов. К тому же он помнил, что банда Мэнсона стремилась поразить, шокировать, взбеленить публику и сознательно обезображивала тела своих жертв, нанося не только колотые, но и резаные раны, выкалывая глаза, выцарапывая ругательные слова на коже. Доктор О’Шарп! — обратился он к свидетелю. — Поскольку доктор Мак-Дональд жив и сидит с нами в этом зале, мы вправе предположить, что его раны были значительно мельче ран, нанесенных другим членам его семьи?
— Разумеется.
— Однако мы не станем думать, что, по версии защиты, на него первой напала женщина. Нет, логично предположить, что его, как сильнейшего, мнимые бандиты-налетчики, именно мужчины, должны были вывести из строя первого. Именно так и показал и показывает доктор Мак-Дональд. Так почему же, почему его раны мельче, чем у жены и детей?! Как можно объяснить, что у трех человек вы насчитали шестнадцать плюс двенадцать плюс девять, что равняется тридцати семи смертельным ранениям, а у доктора не оказалось ни одного и только одну рану пришлось зашить? Как вы это объясните, доктор О’Шарп?
— Не знаю, но…
Последовали новые протесты разъярившейся защиты. Возникла жаркая перепалка. Словно в молитве возвел глаза к небесам мистер Мак-Дональд. Публика ревела, как на футбольном или хоккейном матче. Когда страсти немного улеглись, защитник, собравшись с мыслями, начал:
— Скажите, возможно ли, что внезапное ночное вторжение бандитов, вид этих волосатых, бородатых подонков, обезумевших от наркотиков, с ножами и кинжалами, наверное, с пистолетами в руках, — которыми они не решились воспользоваться, чтобы не поднять соседей в доме, где жили Мак-Дональды, — возможно ли, что такое вторжение, удары кинжалами в грудь человека вызовут у него потерю сознания?
— Вполне возможно, — сказал после некоторого раздумья О’Шарп.
— Благодарю вас, доктор. Вот все, что нам надо знать. Ваша честь, леди и джентльмены! Представьте себе эту ужасную картину: под градом ударов доктор Мак-Дональд падает, обливаясь кровью, потеряв сознание, в глубокий обморок, а бандиты, сочтя его мертвым, начинают резать, убивать его жену и детей!..
Чей-то визг заглушил его слова. Снова стали выносить синевласую старушку из жюри. Снова запахло сердечными каплями. Почти пулеметная дробь судейского молотка постепенно навела должный порядок в храме юстиции. Время истекало.
Прокурор хотел, чтобы последнее слово осталось за обвинением.
Вопрос. Никаких следов ранений на лице подсудимого мы не видим, но, может быть, он сделал себе пластическую операцию? Скажите, доктор О’Шарп, было ли изрезано лицо у доктора Мак-Дональда?
Ответ. Нет, сэр, только исцарапано.
Вопрос. А у жены и детей?
Ответ. Глаза выколоты, и лицо изрезано у жены, исполосованы лица у детей.
Прокурор обвел усталым взглядом затаивший дыхание зал:
— У меня все, ваша честь.
Но публику ждала еще одна сенсация — на этот раз со стороны защиты. Кабаллеро решил сыграть своим последним козырем. Он вызвал нового свидетеля — Хелену Стэкли.
— Мисс Стэкли, — с пафосом, словно в цирке Барнума и Бейли, объявил он, — эта та самая таинственная незнакомка, которая в ночь на восьмое марта 1970 года приняла участие в убийстве Колетт Мак-Дональд и двух ее детей.
Мак-Дональд весь преобразился, засиял. Пораженный прокурор ошалело помотал головой и отдал какую-то команду своему помощнику Джиму Блэкберну — тот пулей вылетел из зала суда.
— Не думайте, ваша честь, — продолжал в радостном возбуждении Кабаллеро, — что я специально приберегал этого моего главного свидетеля под занавес. Нет, мои люди только сейчас смогли найти мисс Стэкли в Южной Каролине. Ее показания не оставят у вас и тени сомнения в невиновности моего клиента.