— Слушайте все, — крикнула Джун, хотя большинство посетителей и так обернулись посмотреть, зачем сумасшедшая Джесси залезла на барную стойку.
Джесси глубоко вдохнула.
— Это мой друг, Грэф. Он новенький в городе.
По комнате пронесся шепот, подтвердились слухи, которые почти все уже слышали и успели пересказать соседям.
Джун свистнула, привлекая внимание, и, когда бар затих, Джесси продолжила:
— У него есть некоторые вещи, и он подумывает их обменять.
— Как он сюда попал? — выкрикнул кто-то.
— Он не знает. А если не знает он, то ей откуда? — ответила Джун, перекрикивая поднявшуюся волну повышенных голосов.
— Да ладно! — пронзительно закричал другой посетитель.
Не так она все себе представляла. Люди были подозрительными. А почему бы им собственно не быть? Их страх и злость делали ситуацию нестабильной, и не было никаких правил, чтобы с этим справиться.
К удивлению Джесси, Грэф взобрался на стойку рядом с ней и выкрикнул:
— Привет!
Толпа замолкла, но люди все ещё выглядели так, будто скорее убили бы парня, чем выслушали его. Грэф обвел взглядом комнату, и его тело было напряжено, словно парень только что понял, что совершил ошибку, но когда он заговорил, его голос звучал уверенно.
— Я здесь не затем, чтобы доставить вам неприятности. Меня вообще не должно здесь быть. По какой-то причине, что бы не держало вас здесь, поймало в ловушку и меня. Я был бы признателен, если бы вы все просто поверили мне на слово. Если я смог попасть сюда, значит есть способ и выбраться отсюда, так?
Вновь раздался гул среди завсегдатаев бара, и Джесси затаила дыхание. Способ выбраться — тема, которую они никогда не поднимают. Это своего рода негласное правило; никто никогда не обсуждал это, но все знали, что нужно сохранять спокойствие, когда дело касалось отъезда из Пинанса. Возможно, это единственная ниточка, не дающая им развалиться на части, и они должны крепко держаться за все, что поможет оставаться в здравом уме.
— Эй, эй! — позвала Джун, перекрикивая шум, её обычно добродушный тон уступил место какому-то более жесткому и менее терпеливому. — Сейчас они пришли сюда, чтобы поторговаться с вами. Хотите вы того или нет, но я не собираюсь держать бар открытым всю чертову ночь, пока вы решаетесь.
Люди замолчали.
— Вот что я думаю, — Джун кивнула Джесси и Грэфу. — А теперь убирайтесь из моего бара. У каждого есть два часа, чтобы собрать вещи. Мы никого не будем ждать, так что возвращайтесь так быстро, как только сможете.
— И расскажите остальным, — попросила Джесси, перекрикивая звук отодвигающихся стульев и столов. — Пусть все узнают.
— На их месте я бы не стал, — произнес Грэф, спускаясь вниз и предлагая девушке руку. — Я бы захотел, чтобы как можно меньше людей знали об этом. Так я смог бы заключить лучшую сделку.
— Ну, значит, в этом мы отличаемся, — сказала Джун, протирая то место, где были кроссовки Грэфа. — Мы не думаем только о себе.
"Вообще-то думаем," — про себя ответила Джесси, не собираясь сообщать об этом Грэфу. Она позволила парню помочь ей спуститься и отошла от него так быстро, как только было возможно.
Они сели за пустующий столик. В баре осталось всего несколько человек, которым либо нечего было обменять, либо они просто не хотели.
Заметив, что одной из оставшихся была Бекки, Джесси расстроилась. Стало немного легче, когда она увидела такую же реакцию у Грэфа: ужас и отвращение, которые только усилились, когда Бекки встала из-за своего стола и, пошатываясь, направилась к ним.
Бекки никогда не была утонченной особой, а когда выпивала — а сейчас она определенно была пьяна — вообще становилась простой, как три копейки. Она схватила подол своей джинсовой юбки на уровне промежности и дернула вниз, заплетаясь ногами и споткнувшись.
— Это мой друг, — сказала она, смеясь в клубе дыма.
Грэфу точно было неудобно. Отлично. За весь тот ад, через который он заставил пройти Джесси за последние несколько дней, он мог бы и сам хоть ненадолго там оказаться.
— О-о, похоже вы теперь друзья.
Выдохнув, он медленно и натянуто ответил:
— Ага.
Бекки опустилась на стул возле Грэфа и, прищурившись, посмотрела на Джесси.
— Я была на заправке. Не похоже, что там что-то произошло.
— Она же полностью снесена, — поправил Грэф спокойным и ровным тоном.
— Наверное просто обрушилась, — сказала Бекки, закатывая глаза, и наклонилась ближе к Грэфу. — Что ты делаешь позже?
— Собираюсь не быть застреленным твоим муженьком-деревенщиной, — Грэф отодвинул свой стул назад, отстраняясь от нее. — Сбавь обороты, если не хочешь, чтобы твой ребёнок родился с циррозом печени.
"Лучше позволить белой швали [21]идти своей дорогой," — подумала Джесси и тотчас же услышала голос своей мамы, предостерегающий, чтобы она не желала Бекки болезней.
Бекки, переводя слова Грэфа в шутку, как склонны делать все выпившие, хлопнула его по руке.
— А ты не очень-то любезен!
Он пожал плечами.
— Я не очень любезен.
До Бекки начало доходить. Джесси могла это видеть. Она знала, какой становилась Бекки, чувствуя себя обиженной или отвергнутой. Её самоуверенность была по большей части показной, и когда не удавалось больше ее подделывать, недостаток чувства собственного достоинства и тяжелый характер превращались в гремучую смесь.
Бекки неровно рассмеялась, фальшивый смех, и сказала:
— Судя по твоему поведению, я бы решила, что не нравлюсь тебе.
— Потому что так и есть, — ответил Грэф, устало вздыхая. — То, что я не хотел, чтобы тебя съел монстр, вовсе не означает, что я жажду стать твоим лучшим другом на веки вечные, ясно?
Едва ли не быстрее, чем Джесси могла увидеть, Бекки схватила одну из банок со стола и выплеснула её содержимое Грэфу в лицо. Парень моргнул, а затем, матерясь, закрыл ладонями глаза.
— Не смей так со мной говорить! — завопила Бекки, едва держась на ногах.
— Чед, уведи жену своего приятеля отсюда, — спокойно велела Джун под хохот оставшихся посетителей.
— Чозахеня! — невнятно возмутилась Бекки.
Джун перекинула свою длинную, каштановую косу через плечо и беспомощно подняла руки.
— Есть правила, и ты это знаешь. Нарушаешь правило — вылетаешь отсюда.
Чед Браун с усталым вздохом поднялся со своего места.
— Давай, Беккс, доставлю тебя домой.
Джесси не видела, устроила ли Бекки драку или нет, потому что побежала за барную стойку, схватила одно из полотенец Джун и намочила его под краном. Она не знала, может, Грэф притворялся, что ему больно, чтобы не раскрывать себя, но самогон, попавший в глаза, — не самые приятные ощущения.
— Вот, — девушка попыталась отодвинуть его руки, но Грэф оттолкнул ее. — О, перестань, ты как большой ребенок.
Грэф опустил руки. Глаза были опухшими и красными, так что вряд ли он притворялся. Джесси приложила к его лицу полотенце, сочувственно зашипев вместе с ним, заглядывая в открытый глаз.
— Почему ты не уклонился или еще что-нибудь? — тихо спросила она, бросая быстрый взгляд на другие столики. Люди всё ещё хохотали и толкали друг друга, пересказывая байку, как совсем недавно Бекки поставила себя в неудобное положение. Им не было дела до уборки.
Грэф тоже посмотрел на них.
— Потому что она была очень быстрой.
Чушь. Джесси видела, как быстро мог двигаться парень. Он наверняка сделал это, чтобы выглядеть человеком.
— Ну, если ты счастливчик, то не ослепнешь.
— О, прекрасно, — он наблюдал за девушкой налитыми кровью глазами, пока она стирала оставшийся алкоголь с его лица. — Ты очень любезна. Позволь поинтересоваться, хорошее воспитание?
Джесси скривилась.
— Видимо, да. Или потому, что мы в баре, полном кретинов, и ты не так уж невыносим по сравнению с ними.
— Кроме Джун, — сказал он, кивнув в сторону бара.
21