— Это я-то мороженое? — спросила она, засопев. — Не слишком лестно.
— Я мог бы сказать "кусок говядины", но я джентльмен, — немного отстранившись, он приподнял пальцем подбородок девушки. — Отлично. Земляничное мороженое с сиропом.
— Это не лучше, — начала она. — А как насчет…
Его губы нежно коснулись ее, и остальная часть предложения потерялась в резком вздохе удивления. Поцелуй закончился так же быстро, как и начался.
— Извини, — Грэф избегал ее взгляда. — Твоя лодыжка, верно.
Она молча сидела, пока Грэф возился с аптечкой. Он достал эластичный бинт и начал его разматывать. Удивительно быстро парень перевязал вывихнутую лодыжку и зафиксировал бинт, а затем губкой стер с лица кровь, вот только в его действиях теперь не хватало той чуткой заботы, что он проявлял прежде.
К этой резкой перемене не так уж сложно было приспособиться. Дерек всегда мастерски сначала проявлял свои чувства, а затем спешно ретировался.
Сам факт того, что она сравнивала Грэфа с Дереком, беспокоил её больше, чем должен был.
— Стоит подумать о том, что будет, когда Дерек расскажет в городе, что ты вампир, — сказала она, поняв намек Грэфа сохранять дистанцию.
— Зависит от того, поверят они или нет, — Грэф бросил губку в раковину. — Если Дерек не настолько глуп, чтобы рассказать им, как он это выяснил.
— Он не станет. Придумает какую-нибудь историю, — Грэф считал, что они просто не поверят. — Может, конечно, они и решат, что он пьяный. Или глупый. Но у нас всё ещё есть тот блокнот. — Они уже в курсе, что он тупой… Но ты права. В конце концов, мы могли просто подраться. А что такого в том блокноте, что он из кожи вон лезет, чтобы сохранить это в тайне?
— Не знаю, но он принадлежал Саре, — Джесси прочистила горло. — Саре Бонифейс, я рассказывала тебе о ней. Все считали её ведьмой, и из-за того, что происходило в городе…
— Точно, разгневанная толпа. "Ату ее!" Ясно, — он потер подбородок. — Ладно, и что, ты думаешь, мы должны делать? Спрятаться где-то в другом месте?
От мысли о том, чтобы покинуть свой дом, девушка задрожала всем телом в панике.
— Нет! Нет, безопаснее остаться здесь.
— Почему?
Хороший вопрос, на который Джесси не была готова ответить. Если не здесь, тогда где она смогла бы почувствовать себя в безопасности?
— Здесь есть ружье. И патроны.
— Ага, и мы можем взять их с собой, — возразил ей Грэф. — Здесь должно быть бомбоубежище или пещера, или какое-то другое место, где мы можем спрятаться, и никто не будет нас искать.
— До каких пор? Пока они не сдадутся? Куда бы мы ни пошли, они найдут нас. У нас ограниченный выбор, а у них неограниченное время для поиска, — она не осознала этого, пока не произнесла вслух. Джесси просто хотела остаться здесь, где она чувствовала себя в безопасности, где казалось, что ничего плохого не может случиться с ней.
Грэф мгновенье раздумывал, а затем согласился.
— Да, наверно, ты права. Я не беру в расчет "крысиную ловушку", как вы все привыкли. И не думаю, что мне это понравится.
— Никому из нас не нравится. Но все, что мы можем: подождать и посмотреть, что будет, — она ненавидела ждать. Ненавидела всю ситуацию в целом. — Если мы начнем сооружать здесь баррикады или сбежим, будет похоже на то, что мы действительно виновны. Будет чертовски проще отрицать, что ты вампир, если мы не станем делать ничего из ряда вон.
— Не могу сказать, что когда-нибудь уже оправдывался перед упрямыми присяжными, — Грэф вышагивал по ванной, постукивая указательным пальцем по губам. — Обычно, люди не понимают, что я вампир, до тех пор, пока я их не съем.
От этих слов ее замутило.
— Я больше никогда не смогу есть мороженое.
Он поднял глаза и сказал:
— Извини.
— Не стоит, — Джесси с трудом поднялась, не в силах больше сидеть на одном месте.
Она ожидала, что Грэф предложит ей руку, чтобы помочь, но вместо этого он вновь поднял ее на руки.
— Давай доставим тебя туда, где ты сможешь закинуть ногу повыше. Если нам придется сражаться, то будет легче на двух работающих ногах.
Он донес девушку до дверей её комнаты, но, увидев струящийся солнечный свет, развернулся и направился к родительской спальне. Джесси открыла рот, чтобы запротестовать, но Грэф прервал её прежде, чем она смогла даже начать.
— Знаю, у тебя личные проблемы. Это ужасно, и мне тебя очень жаль. Но недостаточно жаль, чтобы я решился поджариться дважды за один день. Можешь побыть здесь, пока я сплю, так что, если будет что-нибудь нужно или что-то случится, я смогу добраться до тебя.
— Если деревенские жители в ярости ворвутся сюда с вилами и факелами? — Джесси сдержала болезненный стон, когда Грэф опустил её на матрац.
Он усмехнулся уголками губ.
— Не шути так. Такое правда бывает.
Их взгляды встретились, всего на секунду, и девушка потянулась, пытаясь соприкоснуться губами, но Грэф отвернулся.
— Я хочу поцеловать тебя, — сказал он, прежде чем его отказ смог причинить ей ещё большую боль. — Хочу больше, чем просто поцеловать. Но только не из-за того, что Дерек тебя обидел.
— Дело не в нем… — начала было Джесси, но он покачал головой, остановив её.
— Это признание перед человеком далось мне нелегко. Не осложняй этот отказ еще больше, — Грэф поцеловал ее в лоб, а затем схватил подушку и подложил её под ступню девушки. Сорвав с постели покрывало, он направился к двери.
— Куда ты? — немного отчаянно спросила Джесси.
— Я буду в коридоре, если тебе что-нибудь понадобится.
Как только за ним закрылась дверь, Джесси откинулась на подушку, уставившись на пористый потолок и слушая, как Грэф устраивается по ту сторону двери.
Глава 13
Грэф не мог заснуть, и не только потому, что каждый стык и шов на паркете объявил его спине вендетту.
Что, черт возьми, произошло? Он был сосредоточен каждую секунду последние несколько дней, внимательно всех изучая. Джесси не оказала никакого гостеприимства, когда он попал в город. И она не была милой… Может, ему и не нравятся милые. Ему определенно нравится Джесси.
Может быть, это было что-то вроде раздражительности от долгого одиночества. Возможно, это неизбежно: если ты застрял с кем-то на достаточно долгое время, он начинает тебе нравиться. Либо так, либо ты сойдешь с ума.
Всё, что ему было известно: когда он увидел Дерека, прикасающегося к Джесси, он захотел его убить. Как и прошлой ночью с Чедом.
Вот в чем дело. Грэфу было просто жаль девушку, потому что уже двое пытались убить её с тех пор, как он приехал.
Нет, он не смог бы убедить себя в этом. Обычно он терпеть не мог беззащитность. Если бы он так не зависел от девчонки, то убил бы её в первую же ночь, как только попал сюда. И у неё не всё в порядке с головой. Она так привязана к этому чертовому дому, к прошлому. И она человек.
Так почему же он хочет войти в эту спальню, обнять девушку и сказать, что все будет хорошо? Ничего другого — он не это имел ввиду, когда говорил, что не хочет быть утешением вместо Дерека. Это гораздо больше, чем беспокойство. А почему бы и не увлечься своей добычей, образно говоря? Ее отвергли, ей было больно, и она была на все готова. Так просто утешить. Но он не мог сделать этого.
На какое-то время Грэф задремал, а затем вновь проснулся в темном коридоре. Его внутренние часы сообщали ему, что солнце еще не село. Мягкий раскат грома заставил его подняться на ноги и, разминая позвонки спины, подойти к окну в комнате Джесси. Снаружи огромные капли дождя барабанили по дому, а небо было затянуто серыми грозовыми облаками. На туалетном столике были расставлены фотографии в рамках со множеством слоев белой краски. Джесси и Дерек в мантиях и шапочках выпускников, широко улыбающаяся Бекки рядом с Джесси. Дерек и Джесси на выпускном вечере. Джесси с родителями. Грэф поднял выпускное фото и хлопнул рамкой о ладонь.
Вместе с этой фотографией он направился в комнату, где лежала спящая Джесси с раскрытой книгой в мягкой потрепанной обложке, накрывающей ее лицо. Против воли его губы изогнулись в улыбке, и он снял с девушки книгу, удивляясь, как она не задохнулась. Этого оказалось достаточно, чтобы разбудить ее, и, затрепетав, ее веки открылись.