Он тоже к десяти утра подгреб на квартиру и даже не принимая душа, завалился в их с Аллой постель.
43
Приятно, когда тебя погладят по шерстке и потреплют твой загривок. Или даже покровительственно поощрят, ущипнув за щеку и слегка подергав, скажут тебе, — «ух, ты, какой хороший!»
В России по этому поводу говорят, — ласковое слово и кошке приятно.
Поэтому, когда Хербст с Манафортом ехали в Белый Дом, настроение у них обоих было неплохое.
— Денег не дадут, но по загривку ласково пошлепают, — кряхтя, пробурчал Хербст, усаживаясь на заднее сиденье лимузина.
— Такое их ласковое пошлепывание иногда стоит дороже любых денег, — отозвался Манафорт, — есть же чудаки, которые платят по триста тысяч за билет на ужин с президентом.
— Ну, по моему, мы с тобой не из тех чудаков, — крёхнул Хербст, — ты, ведь, старина, своего с этих простодушных украинцев не упустил?
— Мой клиент Янушевич не просто с радостью отдал мне деньги, но еще и готов был руки целовать, — самодовольно усмехнулся Манафорт.
Лимузин бодро ехал по Парк-драйв Авеню.
— Он что? И взаправду не заметил, что его облапошили? — шлепнув себя по ляжке, расхохотался Хербст, — тогда президент нас с тобой должен обязательно поощрить, как самых удачливых аферистов или юмористов.
— Приз за лучший политический блеф, — согласился Манафорт.
Они уже подъезжали.
Возле Восточного крыльца их встречали Скотт Маклиллан и Аланта Тахой.
— Лиза тоже уже здесь? — поинтересовался Хербст.
— Госпожа госсекретарь ждет вас в Восточной гостиной, господа, — с сухой манерностью, присущей большинству цветных, сказала Аланта, — госпожа госсекретарь хочет побеседовать с вами прежде, чем вас примет президент.
— Где та медведица гризли, которой я должен пожать лапу? — понизив голос, чтобы его слышал только Манафорт, прошептал Хербст.
Минуя двух морпехов в парадной форме, они вошли в здание.
В Восточной гостиной их уже ждала Лиза Райз.
— Рада приветствовать вас, посол, и вас, господин Манафорт, — почти бесстрастно подав мужчинам руку, сказала госсекретарь, — я хочу подвести некоторые итоги вашей плодотворной работы в Украине и сразу дать вам новые директивы.
— Это типа поглаживания по загривку? — поинтересовался Хербст.
— По загривкам будет гладить мистер Президент, — отпарировала Лиза, — а я хочу вручить вам кое-какие инструкции, что разработали наши ребята…
— И девчата, — продолжая глумиться, вставил Хербст.
— И девчата, — без улыбки, согласилась Райз, — вручить вам наши новые разработки…
— Мы получили из посольства новые директивы, которые они называют «разработками», — доложил Янушевичу Николай.
— Ты уже ознакомился? — спросил Виктор Васильевич.
— В общих чертах, — коротко и неопределенно ответил Николай.
— А ребята? Клюев, Ахметов, Табачник? Они смотрели?
— Я размножил и разослал, — ответил Казак, — они еще вчера получили.
— Ну, и? — Янушевич выжидательно посмотрел на своего помощника.
— Клюев хочет с вами поговорить, — доложил Николай.
— Он на линии? — спросил Виктор Васильевич, и распорядился, — соединяй, я хочу узнать, что этот хохол думает.
— Ну, тут все ясно, как божий день, Витя, — невесело начал Клюев, — они, судя по всему к тому и вели, чтобы ты пошел к Ильченко на поклон, чистой победы не получилось.
— И что теперь? — спросил Янушевич, скорчив недовольную гримасу, — чего они нам советуют?
— Придется подписать с Ильченко что-то вроде конкордата об общей позиции, — ответил Клюев.
— Ну! — дернул плечом Янушевич, — что за хрень?
— Придется отказаться от некоторых программных тезисов и позиций.
— Например? — сухо спросил Янушевич.
— Русский язык, ну и еще кой-чего, — ответил Клюев.
— Вобщем, америкосы нас подвели, — начал догадываться Виктор Васильевич.
— Вроде того, — согласился Клюев.
— Пидарасы! — в сердцах выругался Янушевич, — развели, как девочку на гулянке.
— Ничего, Виктор Васильевич, покуда вы возглавляете самый большой политический блок, ваше от вас не уйдет, — успокоил шефа Николай.
— Ты про что это? — сердито поглядев на Казака, спросил Янушевич.
— Нет, я ни про чего такое, — прижав руку к сердцу, отрекся Николай.
— Смотри у меня, — погрозил Янушевич и засобирался ехать в Раду.
44
На этот раз встречались с генералом не в пятницу, как обычно, а среди недели. Колея сам вызвал Николая.