— Да, — мотнул он головой, вспоминая о цели моего прихода. — Хорошо, с моим участием в этом деле мы разобрались. Теперь разберёмся с твоим. Я не знаю человека…
Я недаром сел так, чтобы одновременно видеть и дверь и окна. Это многолетняя привычка, уже спасавшая меня от неприятностей. Спасла она и на этот раз, ибо в окно я увидел Шульца.
— Извини, Дэн, давай ненадолго прервёмся, — сказал я, поднимаясь. — Есть неотложное дело…
Стэмкос проследил за моим взглядом и кивнул.
— Я подожду.
Шульц шёл медленно, внимательно оглядывая каждое строение. Правую руку он держал возле бедра, у кобуры. Раза два ему что-то чудилось, и тогда он вздрагивал всем телом, мгновенно накрывая ладонью рукоять кольта. Чего он так боялся? Или сомневался в чём-то? Мне было смешно наблюдать за ним. Если уж ты вышел на тропу войны, так зачем нервничать? Господь у себя на небе давно решил, кто из двоих окажется победителем, осталось только воплотить его решение в жизнь. Точнее — в смерть, ибо один сегодня обязательно умрёт. Хватит, мы уже два раза разговаривали, третьего раза не будет. В том, что Шульц приехал по мою душу, я не сомневался ни мгновения. Едва я увидел его в окне, как в кончиках пальцев начался зуд, а это верный знак.
Своего мерина Шульц оставил у въезда в город. Я увидел его краем глаза, когда шагнул на крыльцо салуна. Мерин явно скучал, уныло оглядывая прерии, а значит, Шульц приехал один, без помощников. Или с помощниками? Эти оглоеды могли приехать раньше и занять позицию где-нибудь… где-нибудь… да вон хотя бы за тем шалашом у колодца. Или залечь в травке за мерином. Нет, в травке не могли, мерин всё время топчется и сбивает с прицела. Тогда у колодца… если, конечно, приехали. Но он ганфайтер, как сказал Гур… Ладно, сейчас узнаем.
— Ищешь кого-то, шериф?
Шульц снова вздрогнул и потянулся к кобуре. Но я стоял, скрестив руки на груди и ни чем не проявлял своей воинственности. Поэтому он малость успокоился и даже повеселел.
— Тебя, Росс. — Он остановился, расправил плечи и чуть подался вперёд и влево, занимая удобную позицию для стрельбы. Люблю таких противников. Сразу понятно, что стрелять он будет с правой, потому что быстро выхватить кольт левой рукой из такого положения не получится. А вот я никогда не даю врагам шанса понять, за которым из двух своих револьверов потянусь. В общем-то, я и сам этого никогда не знаю, всё происходит на уровне интуиции, подсознательно. Благо, что я одинаково хорошо стреляю с обеих рук.
— Ну нашёл ты меня. Дальше что? Опять будешь рассказывать о беспорядках или придумал что-то новенькое? Давай, не стесняйся. Мадам Томпсон здесь нет, её ружья тоже, так что никто тебе не помешает…
Говоря это, я спустился по ступенькам на дорогу и встал напротив шерифа. Теперь нас разделяло не более тридцати ярдов. Идеальное расстояние для поединка. Двум хорошим ганфайтерам есть что показать на такой дистанции. Это понял не только я, но и местные жители. Они высыпали из своих нор и преудобненько устроились на крылечке салуна Стэмкоса — все четверо. Стэмкос тоже вышел на крыльцо. И Томас вышел. И пьяницы. На западе редко отказываются посмотреть подобное представление; оно сродни театру — начинается как комедия, а заканчивается драмой.
Шериф не задержался с ответом.
— Нет, Росс, на этот раз никаких разговоров. Я просто убью тебя. Убью — и поеду домой ужинать. Знаешь, что у меня на ужин? Телячьи отбивные. Отправляясь сюда за тобой, я отбил несколько кусков свежей телятинки и бросил их в молоко. Пусть пропитаются. А когда вернусь, то обваляю их в яичном белке, потом в муке и как следует прожарю на раскалённой сковородке. Некоторые любят недожаренное мясо, любят, что б из него текла кровь. Но мне так не нравится. Зачем издеваться над едой? Я всегда предпочитал хорошо прожаренный кусок полусырому, потому что…
И выхватил кольт.
Я ничуть не поддался на его рассказы о телятине. Я сразу понял, что он заговаривает мне зубы и был начеку, но всё равно стрелял он быстро, этот Шульц. Чертовски быстро. Однако кроме быстроты нужна ещё и меткость, а вот тут он не преуспел. Пуля из его кольта легла под подошву моего сапога, взбив лёгкое облачко пыли, а моя пуля ударила точно в край левого кармана его сюртука. Он стоял, с удивлением глядя на опускающееся дуло своего кольта, и силился вновь нажать на курок. Но пальцы ослабли. Они даже не смогли удержать оружие, кольт выскользнул из его ладони и упал в пыль. Он тоже упал. Сначала он опустился на колени, отказываясь верить в происходящее. Попытался встать, не смог, вновь попытался, демонстрируя силу воли… Но смерть сильнее воли человека; шериф повалился на бок, что-то прохрипел, судорожно дёрнулся и затих. Всё, нет больше Шульца.