Там она не то чтобы проявила невероятную хлопотливость и расторопность, но и резину тянуть не стала. Собственно, уже это был настоящий профессиональный подвиг. Традиция ресторанной этики, заложенной еще век назад, предполагала наличие в структуре обеда аперитива. Шло время, и традиция крепла, видоизменяясь, однако, до полной неузнаваемости: сметливыми работниками подноса уже в наше время было подмечено, что не в аперитиве дело. Заказывают не его, а настоящую выпивку. И, если под видом аперитива принести ее на пустой, досадно голый еще стол, посетители, томясь в паузе между заказом и исполнением желания, немедленно начинают выпивать.
Закуски ранее следовало метать на стол пулей, после первой рюмки или бокала. Теперь же заведено было по-другому. Пусть посидят себе, выпьют на голодный желудок. Еще раз, от нечего делать, изучат меню. Глядишь, когда закуски будут поданы, какая-никакая продуктивная мысль и пронзит чуть притуманенные алкоголем головы и развеет мрак, как молния в сумрачный день: то ли горячего заказали мало, то ли выпивки…
В результате глядишь: и приварок набежал. Посетители сыты, официанты целы.
Пойдя против заведенного порядка вещей, девушка, что обслуживала Ника и Железяку, вполне осознанно шла на некоторый для себя убыток. Ребята, несмотря на непрезентабельный вид, показались ей довольно симпатичными и мелькало в их взглядах и интонациях что-то скрытое, сильное, его она если и не поняла, то вполне явственно ощутила. И даже пришла к некоторым умозаключениям. Мелодраматического, впрочем, свойства.
Как она и ожидала, они молча сидели за столиком и сосредоточено курили, лениво оглядывая зал, но так, словно не хотели встречаться друг с другом глазами. — Ну, что, мальчики? — постаралась веселым голосом разогнать напряжение официантка. — Заскучали? Сейчас повеселю…
И на стол выпрыгнула плоскодонка с угрем, осетринка стыдливо засветилась сквозь эротично завешенное кое-где травкой окошко прозрачного желе, балычок тесно расположился на блюде, напоминая загорающих на южном пляже в погожий день. Маслинки веселой черненькой гурьбой сбились в кучку и вроде как собирались исполнить рэп. Хрустящий поджаренный слегка хлебушек лег стопкой на углу, недалеко от бадейки с лобио и плошки с сациви.
Все это великолепие с одной стороны оттеняло стеклянное ведерко небольших размеров, наполненное заносчивой черной икрой с искрой льда и дюнами белоснежного масла на специальном металлическом подносике, а с другой — бутылок шесть пива, вспотевших от страха, что вот сейчас, еще мгновение — их выпьют. Так потеть умеет только хорошо охлажденное пиро.
Официантка видела, как взоры посетителей проясняются, глаза прозревают и жизнь начинает обретать для них смысл. Она подождала буквально несколько секунд, и сама весьма довольная произведенным эффектом, а потом собственноручно свернула пробки с бутылок и разлила по бокалам пенящуюся жидкость:
— Приятного аппетита! — и собралась уходить.
— Как зовут-то тебя, красавица? — вдруг немного осипнув спросил Железяка, не в силах оторвать взгляда от гордого достоинства сервированного стола.
— Лиза, — не соврав ответила девушка.
— Ну, Лиза, угодила. Даже жаль отпускать тебя…
— А я не голодна. Выпивайте, закусывайте. Я тут недалеко буду…
И она отошла от столика.
— С Богом, — произнес Ник, чокнувшись с лейтенантом. И они одновременно приникли губами к краям бокалов и стали втягивать внутрь холодное колющее пиво, которое все стремилось в желудок, но, казалось, даже горла не достигало, а просто исчезало тут же, во рту.
— По второй? — риторически спросил Железяка, смахнув тыльной стороной ладони белую полоску пены с верхней губы и немедленно разлив еще раз. Ник кивнул. Они, уже не чокаясь, просто отсалютовали друг другу, как два эсминца, встретившихся среди моря, и немедленно выпили.
— Теперь закусим, — предложил Ник, накладывая себе в тарелку осетрины. — Не робей, следователь. По икре вмажь…
Железяка с сомнением глянул в сторону икры.
— Можно без хлеба и масла, — доверительно понизив голос посоветовал Ник. — Я ее не ем, так что вся твоя…
— Здраво, — кивнул Железяка, зачерпнув ложкой икру и отправив в рот.
Как на зло, там немедленно стало почти сухо и пришлось жестами показывать, что непременно надо еще бокальчик пива туда залить, а то беда да и только. Бокальчик ждать себя не замедлил и был выпит с последующим отдуванием.
Когда гонка с поглощением закусок, несколько поутихла, а Лиза принесла еще пива, когда глаза несколько поуспокоились и смогли разглядывать деликатесы не с вожделением, а с некоторой долей превосходства, когда пиво уже пилось не залпом, а неторопливо, глотками, Железяка откинулся на спинку стула и, прикуривая, заметил: