"Во что я лезу? - спрашивала она себя. - Мне этого не вынести".
- Жара стояла такая, что трудно было дышать. Бушевала песчаная буря, и мы едва не разбились при высадке. Я приземлился очень неудачно и сломал несколько ребер.
После этого мне было довольно паршиво. - Ши помолчал минуту, собираясь с мыслями. - Мы пробыли в пустыне четыре дня, но казалось, гораздо дольше. Все эти четыре дня и четыре бессонные ночи казались вечностью. Передохнуть по-настоящему мы смогли уже только по пути домой. Там был врач, который забинтовал мне грудную клетку и дал что-то выпить. Я проспал в самолете не меньше двух часов.
- А.., а потом?
- Потом? Ну... - Дорогу с аэродрома Ши помнил очень туманно и не мог с уверенностью сказать, было ли это в тот же день или на следующий, или вообще спустя два дня - полностью измотанного, с непрестанно болевшей грудью, друзья довели его до порога дома... - Потом я вернулся домой.
Катриона подождала, пока Маккормак сделает очередной глоток бренди.
- Дома меня ждал сюрприз - беспорядочные кучи всякого мусора и хлама. Честно говоря, я не сразу сообразил, что произошло. Барбара забрала почти все.., и оставила записку посреди разоренной кровати.
"Я устала ждать, пока ты вдоволь наиграешься в солдатики. Я больше не вернусь".
- Сука! - в негодовании воскликнула Катриона.
- Я тоже тогда так думал. - Голос Ши был бесстрастен. - Позже я одумался. Знаешь, в нашей истории виновата не только Барбара, но и я сам. Хочу сказать: как мог я ожидать любви и сочувствия, если сам никогда не делился своими проблемами и не говорил жене о том, чем занимаюсь? Как бы там ни было, - подвел итог Маккормак, - мне стало ясно, что я не могу совмещать семейную жизнь со своей работой.
Все оказалось гораздо запутаннее, чем предполагала Катриона. Трудно было поставить рядом этого угрюмого, брошенного женой мужчину с беспечным любовником, каким он представился ей в тот волшебный вечер в Бишоп-парке.
Катриона напомнила себе, что это все же один и тот же человек, а значит, Ши из Бишоп-парка как-нибудь проявится снова.
В течение следующего года, когда Маккормак приезжал в Барнхем-Парк, Катриона изо всех сил старалась, чтобы Ши чувствовал себя здесь как дома. Всякий раз, глядя на дремавшего в теплых солнечных лучах у бассейна Маккормака, она видела, как расслаблялись его железные мускулы, и невольно тянулась погладить его тело, но, несмотря на очевидную приятность для него присутствия Катрионы, Ши продолжал держать дистанцию. Раз или два она ловила на себе взгляд Ши, в его серых глазах читалось странное выражение любопытства. Порой казалось, что Маккормак вот-вот готов сказать Катрионе что-то очень важное, но всякий раз Ши себя сдерживал.
С большим удовольствием Маккормак общался с детьми, с которыми быстро и легко установил крепкие дружеские отношения. Дети с нетерпением ожидали каждого его приезда.
Однажды Катриона рискнула:
- Возможно, если бы у вас с Барбарой были дети...
- Барбара не хотела детей, - резко оборвал Катриону Ши. - И потом, дело не только в них. Так уж получилось.
"...Барбара обвинила нас в том, что мы трахаем друг друга..." вспомнила вдруг Катриона. Господи, как же ей хотелось, чтобы Ши никогда не произносил этих слов... Она наблюдала Ши в компании других женщин и удивлялась, хотя и не была особым знатоком, его галантности и сексуальному обаянию. К тому же все постоялицы находили Маккормака более чем привлекательным мужчиной. Пока Катриона трудилась в своем офисе, Ши приглашали сыграть в теннис, крокет или прогуляться по окрестностям.
- Милочка, - каркала бывшая бродвейская актрисочка, на лице которой после бесчисленных косметических операций, казалось, навсегда застыло выражение перманентного удивления, - ваш кавалер просто божествен. У него тело греческого бога. - В довершение к сказанному актрисочка подхватила Катриону под руку и конфиденциально промурлыкала: