- Вы все еще живете в Никарагуа?
- Я - никарагуанец.
- Но вы же родились в Соединенных Штатах.
- А мои родители - нет.
- А Эсперанса...
- Это моя мать.
- А-а-а, понимаю...
Длинные полосы сумрачного света проникали в храм сквозь высокие узкие окна, отражались в тусклом серебре, украшенном драгоценными камнями, на пыльных надписях на стенах, в огромных глазах святых на иконах, статуях ангелов и Мадонны.
- Зачем вы едете в Калифорнию?
- По делам правительства.
Теперь Карлос стоял в центре основного прохода, разглядывая окружавшие его древние сокровища.
- Сандинистского правительства?
- Разумеется.
- В таком случае вы - коммунист.
Руис криво усмехнулся:
- Просто патриот. - Он протянул руку в направлении высокого алтаря с орнаментом. - Знаете, я всегда прихожу сюда, когда бываю в Мехико. Смотрю на все это и думаю о том, сколько же все эти богатства стоят. Должно быть, миллиарды. И думаю, что бы можно было купить на эти деньги.
Мысленно я трачу их на медикаменты, учебники, грузовики, тракторы и сенокосилки. Мне становится больно от этих мыслей, но я должен выносить эту боль. Кажется, я мазохист.
Джесс тревожно вскинула голову:
- А Виктория была связана...
- Виктория всего лишь журналистка, - сухо прервал Карлос. Оторвавшись от созерцания "бесполезной" роскоши, он заговорил скороговоркой:
- Как она? Вы ее видели?
Джесс в ужасе уставилась на Руиса.
- Я собиралась спросить об этом вас. Я пыталась разыскать ее. И была уверена, что вы знаете, где сейчас Виктория.
Карлос вздохнул протяжно и мягко.
- Не знаю. Она давно уехала. Вы писали Виктории на адрес редакции?
- Много месяцев назад. Виктория не ответила.
Взяв Джесс за локоть, Карлос повел ее обратно к главному входу, в который как раз в этот момент вваливалась ярко разодетая толпа туристов.
На пороге сидела все та же старуха, спокойная и по-прежнему протягивающая руки ко всем, проходящим мимо нее. Джесс едва сдержалась, видя, с каким презрительным взглядом испанца-колонизатора Руис подал старухе банкноту в сто песо.
На улице воздух был тяжел, имел металлический привкус и пах дымом. Тем не менее Карлос сделал глубокий вдох и расслабился.
- Я же говорил вам, что рано или поздно вы захотите разыскать Викторию, не так ли?
- Да, - чистосердечно призналась Джесс. - Мне хотелось бы извиниться перед ней. И о многом поговорить. Вы обещали помочь, - настойчиво добавила Джесс.
- Это было давно. Времена изменились. Если Виктория уходит, она уходит навсегда. Для меня она больше не существует.
- О-о-о, - тихо произнесла Джесс. Она решила, что ей никогда уже не встретиться с Викторией. Это была неприятная мысль. Вместе с Викторией Джесс теряла какую-то часть своей жизни. - Но вы, без сомнения, - начала она, - были в близких отношениях...
- Я пытался сделать наши отношения еще ближе. И это было ошибкой. Я пытался также оберегать Викторию, но она рассматривала мою опеку как вмешательство в свою личную жизнь. - Руис цинично усмехнулся. - Она говорила, что риск может быть прибыльным делом, и попадала в замечательные истории. - Улыбка сошла с его лица. - Сами понимаете, Виктория могла погибнуть в любой день и в любой момент. Так - между прочим.
- Но, Карлос! Виктория не замечает риска.
Они пересекали улицу, когда Джесс вдруг остановилась как вкопанная, пораженная до глубины души пришедшей ей в голову мыслью.
Дымя черными клубами выхлопных газов, к ним стремительно приближался автобус 100-го маршрута. Карлос схватил Джесс за локоть и резко толкнул ее на тротуар.
- Боже, что, черт возьми, вы делаете?
- Вы разве не понимаете? - закричала Джесс. - Она думает, что уже знает, когда умрет. Ей плевать!
- О чем вы? - нетерпеливо отозвался Карлос.
- О том, что Виктория - ясновидящая.