– Как вам будет угодно, мисс Берриман, – учтиво склонил он голову.
– Брэди…
В последние несколько минут он стал свидетелем эмоциональной борьбы, отражавшейся на ее лице. Теперь Марисса казалась встревоженной.
– Что, дорогая? – мягко спросил он.
– Я считаю, что ты провел интервью блестяще, но ведь эта болтовня была тебе отвратительна, правда?
– Да, каждое дурацкое слово, произнесенное мною.
– Ты ведь сознаешь, что эта дамочка – репортер светской хроники. Если ты останешься в городе, набегут другие ее коллеги, избавиться от которых будет гораздо сложнее.
– Я с этим справлюсь. За пятнадцать лет я стал совсем другим человеком. Я теперь более уравновешен, и чувствую, что твердо стою на ногах.
– Ты сказал Сиси, что не любишь вечеринок.
– Не люблю, особенно таких больших приемов, как этот. И еще я ненавижу паблисити, и терпеть не могу, когда меня фотографируют. Я понимаю, почему дикарям кажется, что фотокамера отбирает у них душу. Но при этом сознаю, что иногда с подобными вещами приходится мириться.
– Ты держался великолепно, – признала Марисса.
– Знаешь, ничего другого я от себя не ожидал. Когда вокруг меня стала собираться толпа зевак, мне показалось, что я – это не я. И мне вдруг стало очень неуютно.
– Но ты не показал виду.
Положив руку на обнаженное плечо Мариссы, он нежно погладил ее шелковистую кожу.
– Я так хотел быть здесь рядом с тобой, что решил вынести все и все преодолеть, – глухо сказал он.
Марисса напряглась, почувствовав, что он старается перевести разговор в нежелательное для нее русло.
– Но оказалось, что все обошлось, – бодро закончила она. – Ты отлично справился.
– Это потому, что я хотел навеки отмежеваться от своего прошлого. Ты тоже сможешь это сделать, Марисса. Каким бы оно ни было.
– Ты поступил нечестно, – прошептала Марисса.
– Да я еще не начинал совершать поступки.
Глава X
За ужином Брэди находился в центре всеобщего внимания, никто не мог устоять перед его неотразимым обаянием, которым он буквально обволакивал присутствующих.
Марисса наблюдала за ним с нескрываемым интересом. Она уже испытала на себе его доброту и предупредительность, познала силу и неотразимость его мужской привлекательности, а теперь он открылся перед ней с новой стороны. Она поражалась щедрости и яркости его артистической натуры.
Аукцион начался с объявления, что в фонд поступил новый лот – скульптура Маккалока «Мать со спящим младенцем». По рядам волной пронесся взволнованный шепот. В публике поднимался ажиотаж.
Брэди наклонился к самому уху Мариссы и сказал тихо, чтобы слышала только она:
– Когда выставят то, что тебе понравится, не забудь мне сказать. Я хочу сделать тебе подарок.
Марисса взглянула на шубу, которую только что вынесли на сцену.
– Мне не нужен подарок.
– Что тебе не нравится: эта шуба или идея подарка вообще?
– И то и другое.
Брэди с интересом оглядел зал. Здесь было немало людей, которые, при желании, не моргнув глазом, могли купить десяток таких шуб. Однако все на удивление азартно торговались, понемногу накидывая цену.
– Но ведь деньги за подарок пойдут на доброе дело, разве ты не хочешь в нем участвовать, Марисса?
– Я просто пошлю им чек. Необязательно что-нибудь покупать.
– Ох, какое холодное решение! Недаром тебя прозвали снежной королевой далласского общества. Когда тебе этого хочется, ты ухитряешься окружить себя непробиваемой скорлупой, покрепче кокосового ореха. Сейчас ее и топором не разобьешь!
Брэди почувствовал на себе ее ледяной взгляд.
– Значит, и не пытайся!
– А как насчет фейс-лифтинга?
Марисса удивленно подняла брови.
– Фейс-лифтинг, операция по подтяжке морщин на лице. Шуба ушла к той паре за двадцать пятым столиком, а следующий лот – фейс-лифтинг. Кто знает, может быть, через пару десятков лет ты будешь локти кусать, что не купила себе эту процедуру…
В любых других обстоятельствах подобное предложение позабавило бы Мариссу. Но сейчас, намеренно или неумышленно, Брэди раздражал ее каждым своим словом.
Отхлебнув из своего бокала, Марисса холодно сказала:
– Я как-нибудь с этим справлюсь.
Аукцион шел бойко. Все лоты находили своих покупателей к обоюдному удовольствию публики и стипендиального комитета.
Брэди продолжал остроумно комментировать происходящее, а Марисса собрала в кулак все свои силы, чтобы не попасться на забрасываемую им наживку. Ведь ясно: если бы она рассмеялась, холод, который она нагоняла в их отношения, исчез бы навсегда.
Вдруг Брэди многозначительно присвистнул. На этот раз Мариссе изменила ее сдержанность.
– Что такое? – едва не подпрыгнула она.
– Сейчас выставили ожерелье, которое очень подойдет к твоему платью, – пояснил Брэди, в глазах которого вспыхнул азартный огонек.
Ожерелье состояло из литых золотых шариков с единственным овальным рубином в центре. Хотя Марисса давала себе слово сохранять невозмутимость, эта вещь явно заинтересовала ее.
– Какое необычное!
– Необычное, – передразнил Брэди. – Оно потрясающее! И обязательно должно принадлежать тебе.
Он вскинул руку, вклиниваясь в толпу конкурентов, пока еще неуверенно предлагающих ставки.
– Что ты делаешь? – недовольным свистящим шепотом произнесла Марисса.
Брэди наклонился к ее уху и ответил вполголоса:
– Я же сказал, что хочу купить тебе это ожерелье, но вовсе не потому, что оно дополнит этот наряд.
Присутствие духа, которое Марисса так мужественно пыталась сохранить весь этот вечер, с того момента, как она увидела Брэди, прислонившегося к своему джипу, в один момент изменило ей. Со смешанным чувством радостного волнения и страха она ожидала, что он скажет.
– Это ожерелье напоминает мне украшения, которые носили женщины древнего Крита. Климат там был жаркий, и они предпочитали облегающие платья из тонких тканей, начинавшиеся от талии.
Рассказывая, он следил за торгом, в нужные моменты поднимая руку. Но его внимание не отвлекалось от Мариссы более, чем на секунду.
– Так вот, на Крите грудь почиталась символом женской красоты. Критянки подкрашивали соски соком ягод и умащивали их ароматическими маслами.
Брэди прервал рассказ, спокойно обозначая жестом, что готов поднять цену, и продолжал:
– Мне всегда было интересно, для чего они пользовались соком: только как краской или чтобы привлечь вкусом фруктовой мякоти своего любовника. Как по-твоему?
Нет, этот жар поднялся в груди Мариссы против ее воли. И она не хотела попасть в расставленную им ловушку.
Брэди еще раз махнул аукционеру. У Мариссы закружилась голова, и ей показалось, что она чересчур много выпила.
Цена ожерелья вздымалась вверх, круг претендентов на него сузился до двух человек – Брэди и еще одного мужчины. А Брэди продолжал нашептывать на ушко Мариссе:
– Ты, конечно, сводишь меня с ума и без всяких ухищрений. Вчера вечером, когда ты шла ко мне в одних туфлях, трусиках и чулках с поясом, твои груди так соблазнительно покачивались, а соски выделялись так отчетливо…
Он снова вскинул руку.
– Я выиграл. Ожерелье твое, Марисса…
– Поздравляю, Брэди! – Пол потянулся через стол, чтобы пожать ему руку.
– Марисса, как тебе повезло, – воскликнула сияющая Сиси.
– Сиси, – с укором посмотрела на нее Марисса.
– Ой, извини. Вполне естественно было предположить…
– Ваши предположения верны, – вмешался в разговор Брэди. – Ожерелье будет прекрасно смотреться на Мариссе. По правде говоря, мне не терпится устроить примерку в сугубо приватной обстановке.
Кэтти переводила взгляд с Мариссы на Брэди, улавливая в этих словах скрытый подтекст, какие-то подводные течения в отношениях этих людей. Ей хотелось как-то сгладить ситуацию.