Её пальцы с обломанными ногтями шарили по перилам. Один камень, другой, третий. Ведьма даже развеселилась. Она щёлкала по самоцветам, и те падали на пол гостиной на первом этаже, погружались в пыль и ворс ковра, на самое дно мира старой ведьмы.
А последний камень, который лежал на перилах, не нырнул. Эрна примеривалась по нему щёлкнуть, она страсть как хотела по нему щёлкнуть! Хныкала, сопела, вертелась рядом с камушком. И всё никак.
Пришлось взять кусок янтаря в руку. И достать из кармана с ключами аметист. Оба камня были одинакового размера и казались тёплыми. И были тёплыми. И мягкими даже. И немножко влажными.
Ведьма вставила камни в свои глазницы. Моргнула раз, другой. Аж голова закружилась.
Она была счастлива. Ненадолго, но очень счастлива.
Внизу грохнула об пол железная решётка, а потом Эрна увидела, как пленник поднимается по лестнице.
- Смотри, смотри! - крикнула Эрна и улыбнулась беззубо и восторженно.
Пленник тоже улыбнулся.
- Ну что ты как маленькая.
Он ещё немного посмотрел на ведьму, будто залюбовался.
- Нравится? - спросила она.
- Да. Ты мне нравишься больше всех на свете.
А потом навстречу пленнику вышел старик.
***
Тод следил, как прытко его юный двойник взлетал по лестнице, перепрыгивая то ступеньку, то целых две. Казалось, под ним не скрипнула ни одна половица. Неужели когда-то Тод правда был таким? Легконогим, черноволосым. И улыбался красиво, не то что теперь - до крови растягивая сухие морщинистые губы.
Пока ещё Тод не понимал, кто и зачем шёл к нему, но чувствовал: сейчас произойдёт что-то особенное и бесповоротное. То, зачем он из года в год видел и записывал сны, зачем собирал камни и раскладывал в доме.
Юноша приблизился и смотрел так, будто он-то всё понимал и знал. Тод доверился ему и вытянул вперёд руки. Старые, с тёмными пятнами на обвисшей коже к молодым и крепким, золотящимся загаром. Пальцы дотронулись до пальцев, и юноша исчез.
Не пропал бесследно, как разбитое прикосновением отражение в воде, а растворился, став легче воздуха. И Тод вдохнул, вобрал его - свою память.
- Вот и истёк срок нашего договора, Эрна?
Он смотрел на одряхлевшую ведьму, такую же серую, как её пыльный дом, и не узнавал ни единой черты. Погрызенная старостью красота сияла лишь в глазах: фиолетовом и жёлтом. Аметистовом и янтарном.
- Больно быстро ты их нашёл... - недовольно проворчала она. - я рассчитывала ещё пожить.
- Значит, стоили полученные годы того, чтобы из-за них расстаться с глазами?
- Да как сказать. Иногда, веришь ли, прямо жить не хотелось. Но и умирать не хотелось тоже. Вчера вот варенье закончилось. А умирать всё равно не хочу.
Тод внимательнее взглянул на старую ведьму. На истлевший подол платья, на нечёсаные лохмы. Что за жизнь у неё была? Слепая и одинокая. И всё же Тод чувствовал, что ведьма не врала. Правда умирать не хотела. Он невольно устыдился своего счастья, полученного у ведьмы за бесценок, и наполнился благодарностью. Почему же отплатить за подаренную жизнь он может только одним? Тем, чего даже в немощи Эрна не желает?
Тод спустился по ступеням к вцепившейся в перила старушке и погладил её по тонким, точно нити паутинки, волосам.
- Спасибо тебе.
- А тебе не страшно? Ведь я умру сейчас, и тебя тоже не станет.
- Не страшно, и ты не бойся.
Эрна присела на ступеньку, похлопала рядом с собой ладонью. Тод устроился подле неё.
- Устала я за тобой по дому шастать, - скрипуче пожаловалась ведьма и зевнула.
Стоило Эрне закрыть глаза, как в камине погас огонь. Старый дом, каждую минуту полнившийся звуками, затих. Даже пылинки прекратили нескончаемые полёты в солнечных лучах. Тоже, наверное, устали.
Тод уложил её голову себе на колени и тихо, точно опавший листок опустился на воду, шепнул:
- Отдохни, Эрна, отдохни.