– Я к этому непричастна.
– Может, вы что-нибудь знаете? В дачный сортир Перетыкина не сама упала. Судя по следам борьбы, ее в нем утопили.
– Нет. Я ничего об этом не знаю.
Покидая кабинет, Катя не смогла скрыть улыбку. Туда тебе и дорога, мразь! В строгих коридорах Следственного отдела стучали каблуки новых туфель Быстровой и звучал ее заливистый смех: Перетыкина!
– Артём, ты знал? – спросила Катя, усевшись на пассажирское место «Вольво». Муж дожидался ее на парковке около Следственного отдела.
– Да. Меня уже вызывал следователь.
– И ты мне не сказал!
– Не хотел тебя расстраивать.
– Расстраивать?! Ты считаешь, я бы расстроилась?!
– Действительно, не подумал об этом.
– Жалко ее?
Бывшую любовницу Бобкову было жалко, как любое живое существо. Барышников показал ему фото трупа. Хотел надавить на совесть, чтобы Артём не скрывал информацию, если что знал. На теле кровоподтеки, в ее длинных черных волосах дерьмо и мусор, и вся Перетыкина с ног до головы в дерьме.
«Наверное, ужасно воняет», – с брезгливостью подумал Артём.
Бобков поймал себя на мысли, что не испытывает никаких чувств, будто бы ему сообщили о смерти какого-нибудь неизвестного прохожего. Она сама виновата. Нашла очередной кошелек на ножках, стала шантажировать и получила закономерный результат – смерть в выгребной яме.
– Не знаю, – ответил Артём. А сам подумал, что это к лучшему – не будет лезть в его жизнь.