Было в той дымящейся тарелке с манной кашей, которую принесла в их квартиру тетя Люба, что-то унизительное. За крупную купюру в руках отца, которой он с гусарской щедростью расплатился с соседкой, Зоя испытывала стыд.
А потом в их доме появилась тетя Лера. Злые языки называли ее то бедняжкой, готовой на все ради крыши над головой, то алчной пройдохой, намеревающейся эту самую крышу прибрать к рукам, а чаще – полоумной, взвалившей на себя алкаша с девчонкой.
У тети Леры была короткая, словно вдавленная в туловище, шея. Она приехала в Кириши из Новгородской области, как потом узнала Зоя, сбежала из родительского дома с таким же беспробудным пьяницей. Ей было чуть больше тридцати, и расти она в иной семье, никакая нужда не привела бы ее в безрадостный дом Сапожниковых. Своих детей у тети Леры не случилось, что-то там не вытанцовывалось из-за здоровья.
Она и растила Зою. Нет, не как родную – без материнского тепла и заботы, но не обижала ее. У тети Леры с отцом складывалось не все гладко, так что ей было не до Зои.
Тетя Лера Зою не удочеряла. Отцу она приходилась женой, а ей – никем. В матери не набивалась и в душу не лезла, видела, что девочка скучает по погибшей маме, за что Зоя была ей очень признательна.
Они могли бы стать родными если не по крови, то духовно и даже официально, оформив все документы, но не сложилось: по малолетству Зое не хватило мудрости вести себя с вошедшей в их дом женщиной более приветливо, а тете Лере – терпения и душевных сил приручить девочку.
Зоя сразу стала относиться к новой жене отца вежливо, но с нескрываемым холодком. Она будто бы боялась потерять последнюю эфемерную ниточку, связывающую ее с мамой.
Зоя заранее установила перед собой невидимую стену, не позволяющую никому к ней приблизиться. Обращалась к ней на «вы», как ко всем взрослым, и «тетя Лера».
Первое время тетя Лера пыталась обогреть Зою, но без встречного желания ее инициатива затухла. Так они и жили, не мешая друг другу, с редкими разговорами ни о чем. И все-таки тетя Лера здорово помогла им с отцом, вела их скудное хозяйство. Она и отца удерживала от того, чтобы он опустился окончательно, и за Зоей худо-бедно, но все же приглядывала.
Тете Лере о происходящем рассказывать было бесполезно, отцу тем более. Отец, как обычно, пребывал в запое и лыка не вязал. Измученная его пьянством, тетя Лера вечно лежала с больной головой, а когда головная боль утихала, принималась наводить порядок, бубня при этом «сбегу из этого сумасшедшего дома».
Зоя очень боялась остаться без тети Леры. Она понимала, что на этой женщине держится их дом, и страшно было представить, во что он превратится, когда тетя Лера сбежит.
Грязь, табачный дым с тошнотворным запахом алкоголя, гора немытой посуды и батарея пустых бутылок. Холод от вечно открытой для проветривания форточки, входная дверь нараспашку, вереница собутыльников. Отец окончательно все пропьет, а что не успеет пропить, то растащат его гости.
Саня Шпыряков Зое часто снился. Он, как и мама, просил найти аметист. Его аметист. Зоя во сне негодовала: с каких пор Шпырь считает аметист из маминых бус своим?! Но в тех снах ее как бы не было, она наблюдала за происходящим со стороны.
Кроме Шпырякова Зое снилась и Иванючина. Ей тоже был нужен пропавший аметист.
Зоя и леску выбирала, насколько позволяли отверстия, толстую и узлы на ней завязывала крепко, а только не помогало ничего. Это было похоже на безумие: рассыпались бусы, и потом обязательно кто-то умирал.
Все умершие начинали ей сниться. И если приходившая во сне мама вызывала трепетные чувства, то остальные покойные бесили.
Как ни старалась Зоя гнать от себя тяжелые мысли, а вынуждена была признать: во многих смертях есть и ее вина. Она хотела, чтобы они умерли, вот они и умерли. Шпыряков, Иванючина, Выдра, Феофанова… Это ее грех и ее тайна, которую не узнает никто.
Кроме знакомых людей был еще один человек, приходящий во сне. Он очень отличается от всех. Высокий, хромой, однорукий, преисполненный достоинства, старомодно одетый, как будто бы жил в другое время. Взгляд сильный, решительный и тяжелый.
Он постоянно говорил своим рычащим голосом: «Аметист, аметист, аметист», при этом гость из другого времени держался так, что Зоя чувствовала себя обязанной найти его камень. Кто он такой, Зоя не знала.
С Зоей Сапожниковой происходило нечто ненормальное и пугающее. У нее оставалась надежда избавиться от этого наваждения. Главное – сохранить бусы.