Из всех Пашиных одноклассников Алла Киселёва сблизилась лишь с Катей Быстровой, которая теперь Бобкова. Катерина ей понравилась сразу: приветливая и обходительная. При мимолетной встрече проявила к ней, к Алле, внимание и выказала желание продолжить знакомство. Они общались нечасто, но всегда душевно. Алла делилась со своей новой знакомой тревогами и маленькими радостями, а та участливо слушала.
Сегодня Катя раньше других к ней приехала, чтобы помочь.
Пожелав спокойной ночи гостям, хозяйка дома позволила себе, наконец, отдых. Лежа на втором этаже под пахнущим ромашковой отдушкой одеялом, Алла не без удовлетворения думала, что поминки прошли неплохо. Правильнее, конечно, было бы остаться с гостями, но силы у нее уже иссякли. С другой стороны, она их не бросила одних – с ними Ромка. Она на правах родства передала ему вахту. Пусть занимается гостями, раз вызвался помочь.
Роман Основин угрюмо допивал приторно-сладкий кагор. Весь вечер, перешедший в ночь, он откровенно скучал. Днем за обычными по такому случаю делами скучать было некогда: привезти-отвезти старших родственников, таскать мебель, продукты, помочь с готовкой – да много всего.
Родня разъехалась рано, Роман тоже бы уехал, но не мог бросить сестру одну. Сам он с Павлом не дружил, и вообще Кисель ему никогда не нравился. Оставалось только гадать, что в нем нашла сестрица. Что касается собравшейся компании одноклассников, с ними он и в школьные годы практически не контактировал, а теперь и подавно. В детстве он и со своим классом мало общался, все по шахматным турнирам разъезжал. Дружил разве только с Серегой Акимовым, с которым до сих пор продолжал поддерживать приятельские отношения. Аким с Киселем не знался и, естественно, на дачу к нему не поехал. А жаль, а то тут и словом перекинуться не с кем.
На ночь из всей компании остались самые беззаботные и пьяные: Сазонов, Фролова, Быстрова, Смагина, Мозгляков, Чунарев и храпящий на диване Гостихин. Кто в разводе, как Фролова, кто холостяковал; у Марины супруг в отъезде, дочь с бабушкой, у Быстровой пацаны выросли.
– Ну, земля пухом! – поднял очередную рюмку изрядно захмелевший Чунарев.
Тосты первого говоруна класса Кольки Чунаря стали совсем короткими. Он обвел мутным взглядом стол, вдруг остановил его на обмотанной нитью сиреневых пластиковых бусинок свече и изрек:
– Я так и не въехал, что там Алка про бусы сегодня втирала. Типа Кисель искал бусы? Ну нашел их и че? Чтобы теперь их к свечке прицепить?
– Это ритуал, дебил! – шикнула на него Марина. – Мы все-таки покойного поминаем, а не просто бухаем.
– Понятно, что ритуал. Только я не догоняю, на кой Киселю сдались эти бусы?
– Не эти. Другие. Ему нужны были бусы из аметистов! – просветили Кольку.
– А что аметисты? – допытывался Чунарев.
продекларировал Вениамин.
В прошлом они с Чунарем боролись за место классного спикера. Развязный Николай брал дерзостью и нахрапом, что у интеллигентного и трусоватого Сазонова отсутствовало. Зато отличник Веня имел широкий кругозор вместе с хорошо подвешенным языком. Эти качества стали цениться в коллективе лишь ближе к окончанию школы, и потому большую часть школьных лет первенство было за Чунарем.
Вениамин бросил короткий взгляд на Марину, та жеманно хлопнула острыми ресницами.
– Пойду воздухом подышу, – поднялась она с места.
Сазонов ринулся, чтобы составить Марине компанию, но его остановил звонкий смех Ларисы Фроловой.
– Смагина до ветру пошла! – во весь голос объявила Ларка с целью пояснить Сазонову, что его сопровождение в данном случае лишнее.
Все дружно заржали, кроме сконфуженного Вени.
– Вы можете нормально объяснить?! – рассердился Чунарь, когда хохот стих.
Коля снова потянулся за бутылкой.
– А чего объяснять? – выдохнула Фролова. – Пашке зачем-то понадобились бусы из аметистов.
– Алла считает, что бусы должны были помочь уладить дела, но они пропали. Может, из-за них Киселёв и погиб, – предположил Мозгляков.
– Как это?
– Никак. Вдова умом тронулась, – нахмурилась Катя.
Беседа стала уходить в нежелательное русло.
– Вы полегче! – вступился за сестру молчавший до этого Основин.
Пьяная компания ему изрядно надоела, но он, соблюдая приличия, продолжал держаться.
– Такое бывает, – попыталась оправдать Катерину Фролова. – Моя тетя после похорон тоже сама не своя была, заговариваться стала. А потом прошло. Врачи говорили, из-за стресса.
– Может, на самом деле в смерти Киселёва замешаны бусы, если они дорогие, – принялся рассуждать Николай.