Прошила молния длины громадной –
Вот как гремел я.
ЮПИТЕР
Надо же! Алкмена!
Грозу слыхала ты?
АЛКМЕНА (из дома)
Грозу? О нет!
ЮПАИТЕР
Рев, грохот, шум, борение стихий?
АЛКМЕНА
Я слышала твой нежный шепот.
ЮПИТЕР (Меркурию)
Так-то.
Молчи, ступай и делай, что велят.
(Идет в дом.) Меркурий уходит. Появляется Созий.
Он громко смеется.
СОЗИЙ
Над чем я так смеюсь? Один как перст,
И ни души вокруг. Как раз над этим.
Не правда ли, весьма остро? И все же,
Будь проклят час, когда Амфитриона
Я вздумал философии учить.
Судите сами: он хотел раба
Отправить в Фивы с важным порученьем,
Как вдруг настала ночь, у солнца в полдень
Положенную часть часов похитив.
И эта недоношенная ночь
(Указывает на занавес.)
Была черней, чем зимних сто ночей.
И по сравненью с ней другие ночи
Казались яркими, как попугаи.
Не мудрствуя лукаво, я улегся,
Но вдруг хозяин подозвал меня
«Старик, — он молвил, — ты мне толковал,
Что тьма не более темна, чем свет». –
«Да, отвечаю, толковал». — «А как
Ты мне докажешь это?» — говорит.
А я ему в ответ: «Сначала вы
Мой тезис опровергнуть попытайтесь».
«Ну, — говорит он, — ночью мы не можем
Ни цвет, ни форму вещи распознать»,
«И днем не можем, — я ему на это. —
Гора, к примеру, утром голубая,
А на закате пурпуром горит.
И кажется она нам сверху круглой,
А спереди мы видим острый шпиль».
«Допустим, — говорит, — однако ночью
Нас беды страшные подстерегают.
Не можем мы во тьме их разглядеть».
«И днем не можем, — я ему на это. –
Средь бела дня нас лучший друг предаст,
Змея укусит и скала придавит»,
«Однако днем, — мне возражает он, —
Так человеку на душе легко».
Ну, тут уж я его совсем припер.
«Вот, говорю, в чем ваше заблужденье.
Для мудреца ни ночи нет, ни дня.
Быть мудрым — значит вечно ждать беды.
От освещенья мудрость не зависит.
И зренье — только форма слепоты,
И свет есть та же тьма, но наизнанку.
И день, и ночь внушают равный ужас».
И вдруг он соглашается со мной.
«Ты совершенно прав, мой добрый Созий.
И вместо неученого раба
Я лучше в Фивы мудреца пошлю.
Тебе ведь все равно, что ночь, что день».
Появляется Меркурий, одетый как Созий.
Ну и дорога. Я едва бреду.
По сторонам одни крутые скалы.
Но, кажется, с дороги я не сбился,
Раз головой задел Меркурьев столб.
Ах, мудрый Созий, жди теперь беды.
Меркурий, знаю я, на все способен.
МЕРКУРИЙ
Еще не знаешь, но узнаешь скоро.
СОЗИЙ
Ну вот, теперь совсем я ослабел.
Уж не иду я, а скорей ползу,
Сбивая в кровь и руки и колени.
Хоть ничего не вижу, лезу вверх.
Теперь стою. А где стою, не знаю.
МЕРКУРИЙ
Тебе бы лучше не стоять здесь вовсе.
СОЗИЙ
Но кто же знает, где стоит? Никто.
А знать, что мало кто что знает, — значит
Быть очень близким к истинному знанью.
И разве я могу сказать, что мне
В постели оставаться было б лучше?
Возможна ведь такая связь причин,
Что если б не ушел я с корабля,
То на него напал бы осьминог
И проглотил меня и всю команду.
Я безмятежностью своей силен,
Спокоен, ибо мудр. Пусть дураки
Из кожи лезут вон и портят печень,
Глаза заводят и скрипят зубами
И от волненья шляпу в клочья рвут.
МЕРКУРИЙ
Лишь боги безмятежны, о сын праха!
Я безмятежности тебя лишу,
Меня начальство очень разозлило, —
Ну что ж, сорву на подчиненном зло.
Я твой двойник! Какое поношенье!
Я отомщу и развлекусь как раз.
Я докажу тебе, что ты не ты,
Я доведу тебя до исступленья.
Хочу, чтоб с головы сорвал ты шляпу,
Чтоб смял ее, скрутил и, наконец,
Всю в клочья разорвал. Начнем, пожалуй.
(Надевает маску Созия и становится в открытых воротах.)
СОЗИЙ
Как жутко здесь. Ах, я уже пришел.
Ворота наши. В них я и войду.
(Натыкается на Меркурия, идет обратно.)
А это что там за фигура бродит?
Ох, ну и пугало! Я не видал,
Чтоб человек так низко опускался.
(Снова идет к Меркурию. Меркурий передразнивает его движения.)
Мне кажется, себя я вижу, право.
Да этот тип не кто иной, как Созий,
Ворот блестящей медью отраженный.
Меркурий и Созий толкают друг друга.