— Не пугай, начальник! По коням, что ли?
— По коням!
Развалисто шагая, водители пошли к машинам.
— Кошкарев, — выждав, подошел к водителю «Магируса» Путинцев, — может, вторым, за нами пойдешь?
— С чего это?
— Да так… Легче тебе будет…
— Ну вот еще! Мне и в хвосте нетрудно!
— Ну смотри…
Бурматов, ожидая его, открыл дверцу навстречу.
— Ну что, в атаку?
И еще два часа они бились, то наступая на снежные заторы, то отступая, чтобы снова броситься вперед к наледи.
Нет, старик связист не врал и не пугал десантников, когда предупреждал о наледи на их пути. Упрямая, не желающая покоряться морозу, вода просачивалась через трещины в скале, растекалась, паря, по зимнику, не сразу срываясь вниз по заледеневшим иззубренным камням.
Путинцев, пройдя по наледи из конца в конец, определил, что воду несколько раз мороз перехватывал, превращая в лед, но она снова и снова вырывалась наружу. От этого наледь стала голубой и непрочной, с большим уклоном к обрыву, так что пустить машины по ней значило пустить их под обрыв. По прежнему опыту он знал, что задерживать машину в наледи — значит потерять надежду, что скоро из нее выберешься. Наледь нужно пройти ходом и не дать морозу прихватить колеса.
Короткий зимний день быстро шел к своему завершению. Путинцев не знал, сколько еще времени у них отнимет наледь, что их ждет впереди, и заметно нервничал: беглый осмотр наледи поверг его в уныние. Он не мог найти выхода, не мог сообразить, как они смогут пройти наледь.
— Командир, — услышал он голос Бурматова. — Придется браться за топоры. Не поворачивать же…
А у самого в руках уже топор, он им (помахивает в такт словам.
— Прорубим во льду колею, поближе к скале, — и пошел. Точно, командир. Нам бы только зацепиться.
Водители стояли полукругом, смотрели на начальника десанта и ждали, что он скажет.
Путинцев крепко провел по подбородку, уже зашершавевшему, исподлобья, хмуро глянул каждому десантнику в лицо и, опустив взгляд на свои унты, сказал:
— Хорошее предложение, но рискованное, а рисковать кого-либо я заставить не могу. Не имею на то прав. — Он помолчал, трогая пальцем подбородок, словно пробуя его крепость. — Завтра с базы по нашему следу должна выйти колонна. Вот, что я хотел сказать. Кто… короче, дело добровольное.
Он поднял глаза на Кошкарева.
— Топоры в твоей машине?
— Я сейчас.
Кошкарев бросился в хвост колонны, глубоко проваливаясь в снег. А к Путинцеву подошел с топором на плече Бурматов.
Без полушубка, в плотно облегающем торс свитере он показался Путинцеву выше, чем прежде, отменно сложенным и надежно крепким.
— Где начнем?
— Здесь и начнем, Костя. — Путинцев сделал шаг в сторону и тотчас же в след его унтов с ломким ледяным хрустом впился топор Бурматова.
Нужно было прорубить колею и потом, когда она будет готова, осторожно по одной, поддерживая со стороны срыва, прогнать все машины. Путинцев посмотрел на часы. Стрелки показывали четыре часа. Сколько времени заберет наледь?
Показался с топорами и лопатами Кошкарев. Идет попрыгивая, улыбка во весь рот:
— Налетай — подешевело!
Путинцев взял широкую, совковую лопату.
— Становимся попарно в цепочку. — Он оглядел свой десант. Девять человек, совершенно; разных по характеру парней, ни угрюмости, ни раздражения, так подходивших к данному моменту, в их лицах не было. Посверкивают глазами, щурятся, улыбаются непонятно чему. Разбрелись, переговариваясь и погогатывая, встали в цепочку — голоса покрыл перезвон льда и металла.
«Пошла работа!» — удовлетворенно подумал Путинцев и тычком, мощно тыркнул лопатой под крошево из-под топора Бурматова.
— Осторожно унтами-то, — предупредил Бурматов, — там вода. Беломорканал делаем. Сделаем — поплывем.
— Пройдут машины такой колеей? — спросил Путинцев.
— А куда они денутся? Мы ж поведем!.. кх! — он, размахнувшись, обрушил топор на лед, брызнувший голубыми искрами. Становилось жарко. Путинцев, следуя примеру Бурматова, скинул с плеч полушубок, остался в свитере, сразу заиндевевшем. Но и так скоро стало жарко, и каждый раз, когда он нагинался, нижняя рубаха прилипала к спине, холодя кожу. А в унты, как он ни старался, уже просачивалась вода, и пальцы ног начали замерзать. Чтобы не отморозить их, он не переставая шевелил пальцами. Но это мало помогало, и скоро он перестал чувствовать большой палец на правой ноге, а потом и мизинец.