Потом был торжественный завтрак, девушки-тонки с лютнями, джент Теннет во главе стола, с бокалом и маленькой речью в честь моего отбытия домой. А я смотрела на Агейю, и видела, все в порядке, Ариска устроен, наверняка в той ее тайной комнате, и конечно, маленькая хозяйка позаботится о нем, как положено.
— … прощения за нелюдимость моей жены, — договаривал джент Теннет, держа в холеной руке бокал, — ведь она не знатного рода, и не выучила всех правил этикета. Но я постараюсь…
— Знатного, — внезапно прервала я его велеречие, — своим королевским желанием я нарекаю мисерис Агейю Теннет своей сестрой, единственной, без права опротестования нового титула. Бумаги оформлю на Острове, копию перешлю вам, джент.
Было весело смотреть, как изменилось гладкое лицо Теннета. Но он сдержался и рассыпался в благодарностях.
А через три года джент Теннет умер, внезапно и необъяснимо, утонул, принимая ванну в своих роскошных покоях. Его жены не было дома, личный врач диагностировал сердечный приступ. После пышных похорон вдова джента продала имущество и усадьбу, а также все химическое производство семьи Теннет, на которое не было претендентов-наследников. И удалилась в одно из поселений для медитации, которые располагались в предгорьях скалистого массива Орхаз, что на востоке материка. Те, кто приезжал туда жить, меняли имена и отвергали свое прошлое, так что найти человека, оставившего прежнюю жизнь было невозможно. И настойчивые поиски считались делом весьма неделикатным.
Неллет замолчала. Даэд сидел, задумавшись над исписанным листом. Потом, услышав тихие шаги и мягкий звук колотушки гонга на входе, поднялся и тщательно задернул шторы. Цветы на тонких лианах заколыхались. Неллет подставила руку и на запястье села бабочка, расправляя и складывая тонкие полупрозрачные крылья.
— Устала? — спросил Даэд, присаживаясь рядом с ее ногами, укрытыми шелком.
Она кивнула молча, оберегая натруженное горло.
— Молчи, не отвечай. Я просто спрошу, ответишь потом. Или сам додумаюсь.
После ее кивка продолжил, укладывая маленькую ступню к себе на колени.
— Вы не знали, какое желание загадала Агейя? Получается, не знали. Мне тяжело думать, но вдруг она захотела, чтоб джент умер? Хотя он мерзавец, конечно. Ты что улыбаешься? И еще желание, она же его проговорила сама: жить одной. Оно ведь тоже исполнилось! Но васса могла исполнить лишь одно, я верно понял? Так какое именно?
Неллет шевельнула ногой, удобнее устраивая ее на коленях мужа.
— Я тоже боялась, что Агейя совершила плохое, страстно пожелав зла. Но старалась верить, что это не так. А жить… Названная сестра высокородной принцессы имеет право на любую жизнь, где хочет и как хочет. Для этого не нужна васса.
— Ты снова смеешься? Да что, Нель?
— Ты видел ее, вместе со мной. И кого ты видел еще, Даэд? Ну? На руках старой женщины на пороге маленького домика.
— Ариска!
— Коты не живут так долго. Васса соединила их судьбы, чтоб Агейя не оплакивала своего кота. Продлила ему жизнь. Достойное желание для первой в реальности вассы, правда?
Она тихо рассмеялась замешательству Даэда. И добавила еще:
— Через десять лет после выпуска из школы Натен вдруг получила большую сумму денег от неизвестного. Очень большую. Так что они с Калемом смогли построить не одну башню, а сразу несколько. В них стали жить плетельщицы васс.
— Агейя!.. Но я все равно не понимаю, почему она сказала, мне нельзя с вами! Пусть бы жила в башне, с котами. Разве плохо?
Неллет перестала улыбаться. Тень легла на усталое лицо, делая его почти изможденным. И голос понизился до еле слышного шепота.
— Желания. Их необязательно оформлять и сплетать, запуская процесс исполнения через вассы. Агейя не сумела сохранить себя в чистоте помыслов. Думаю, она не виновата в смерти мужа. А вот в желании приблизить его смерть — да. Потому решила, что ей не место в башнях плетельщиц.
— Мало ли, чего пожелает человек сгоряча, — возразил Даэд, — она же не сделала ничего, для того, чтобы…
— Простой человек — да. Но не плетельщица. И не рисовальщик. Все сложилось так, как сложилось, муж мой Даэд. Иди ко мне. Я устала говорить.
Ночью Даэд лежал рядом со спящей Неллет, глядя в ажурный потолок, с которого спускались тонкие плети с листьями и цветами. Он уходил по ее просьбе, когда, усталая, она задремала после их трудов, вдруг спустился на жилые витки и бродил там, переходя с торговой площади на игровые площадки, потом на уровень спортивных состязаний. Оставаться в своем жилище было невмоготу, мысли тяжелели, становясь неудобными, казалось, они толкаются и ворочаются внутри, требуя, чтоб их, наконец, додумали и материализовали. Это все лето, думал Даэд, подставляя ладонь под струи фонтана, а за спиной бегали дети, смеялись, окликая друг друга. Горячее лето, которое уже прошло свой пик и опускается к осени, но разве скажешь, что она близко. Воздух напряжен так, что кажется, тронь, и порвется с треском. Будто что-то требовало немедленного решения, будто истекали намеченные кем-то сроки. Он не знал, кем и какие, но ощущал себя в десять раз более взрослым, чем, когда они только начинали записывать рассказы Неллет.