— Это не плен. Это, чтоб ты не забыл обо мне. Хорошо? А кончик ремня буду держать на пальце. Когда настанет пора улететь, я услышу твои движения.
Ксиит молчал, поворачивая голову, чтобы по-птичьи увидеть собеседника одни и другим глазом. Даэд кивнул и легким жестом обозначил движение, будто набрасывая невидимый ошейник на черную шею. Согнул мизинец, и сам посмотрел на него с удивлением — так реально легла на сгиб пальца тонкая петелька длинного витого шнура. А ксиит повел шеей, на которой сверкал изысканным украшением яркий ошейник.
— Красиво, — одобрил Даэд.
И уже спокойно, чтобы не спугнуть мысленную работу собственным изумлением перед сделанным, отступил, осматриваясь. Присел, трогая пальцами завитки и стебли, торчащие из гладкой поверхности. Одни были упругими, уворачивались, выпрямляясь, другие тут же поникали, некоторые от прикосновения рассыпались в мельчайший прах. Даэд встал и двинулся по кругу, осматривая толстые стволы. Или — колонны? Ксиит чернел огромным пятном на серовато-белом фоне, ходила из стороны в сторону большая башка на мощной шее.
Тут все важно.
Даэд трогал рукой толстые круглые стволы, внутри которых мерцало что-то, пульсировало. Это же нечто, совсем отдельное от Башни. Значит, отсюда можно набирать, ну, к примеру, этой земли, чтоб выращивать в ней…
Он вспомнил свои же собственные слова, насчет питательного раствора. Чем он плох? Ну, ладно, не земля. А эти деревья? Они прочные и гладкие. Наверное, годятся, чтоб делать из них всякие вещи.
Вокруг слегка потемнело и невидимый шнур натянулся, стискивая мизинец.
— Подожди, а? — Даэд быстро оглянулся, — немножко. Мы не можем просто так улететь!
Ксиит кликнул, расправляя и складывая крылья, затоптался, кивая головой, щелкнул огромным клювом. А белый свет вокруг серел все больше. Даэд поднял голову. И увидел верхушки, которые смыкались над пустым колодцем круглой поляны. Как будто деревья клонились, разглядывая гостей. Или смыкались, как пальцы в кулак.
Он нагнулся, стараясь выдернуть пучок травы — хоть что-то забрать с собой, отсюда, рассмотреть и изучить, вернувшись. За спиной заорал ксиит. Раздался, заглушая его вопли, другой звук, совсем рядом, над головой. Даэд выпрямился, опуская руки с пучками травы. Ближайший ствол лопнул со стеклянным звоном, внутри что-то шевелилось, выскальзывая и щупая перед собой какими-то буграми и глянцевыми потеками, по которым пробегали влажные искры. И вдруг метнулось сверху к самому лицу Даэда, моргнув на конце потека, что стал плетью, влажным глазом, сочащимся прозрачной слезой.
Воображаемая петля стиснула основание пальца. Даэд отскочил, плеть задела плечо, упала, соскальзывая по локтю. Боли не было, но клочья серебристой ткани, которые она вырвала из мягкой брони, были окрашены ярким, красным.
Даэд побежал обратно, взлетел на спину, удачно ногой попадая в нужную выемку, зашарил второй, разыскивая. Руки держал перед собой, с пальцев капала кровь, растекаясь по перьям. А потом его прижало к спине и он, спохватившись, свалился ничком, натягивая на голову капюшон. Ксиит орал, уходя вверх почти вертикально, по сторонам, падая на белые ветки, кружились вырванные из крыльев перья, но Даэд не видел этого, и не видел, как зверь вытянул шею, в мощном рывке успев продраться через крошечное горло среди мешанины веток, обламывая самые тонкие, они падали вниз, звеня по другим, и беспорядочный звон вдруг слился в невнятный говор, полный слов — злых, укоризненных и насмешливых. Это он услышал. И поднял голову, когда все вокруг стихло, оставляя ушам лишь мерное дыхание больших крыльев.
Сел, стараясь поудобнее, это было нелегко с раскинутыми по спине зверя ногами. Наверно, Янне легче, у него кривые ноги, подумал и наклонился вперед, осторожно похлопав гладкие перья.
— Ты молодец. Вырвался. Спасибо тебе.
Ночь снова обступила летящих, мигая яркими звездами. Ксиит поднял большую голову, отягощенную клювом, и устремился вверх, так что Даэда откинуло назад и он, упираясь руками, приподнялся, смотреть, куда летят. Вверху и впереди маячил белый диск луны в знакомых темных пятнах. Летели так быстро, что Даэд моргнул, избавляясь от наваждения: казалось, луна приближается, но этого ведь не могло быть. Хотя… Знакомые пятна меняли очертания, ползая по бледно светящему фону. Три небольших слились в одно, поплыли, оформляясь, и чье-то лицо уставилось на них, мигая размытыми ресницами над сверкающими глазами. Знакомое лицо.
Даэд прищурился, потом широко открыл глаза, уставясь взглядом во встречный взгляд. На рисованной тенями и светом лице расплылась тонкая улыбка.