Ами отмахнулась тонкой рукой, голубовато-бледной:
— Фи, джент.
— Хочешь поиграть в сказку? Выпей вина, малыш. Красного.
— Он выпьет белого, со мной, — перебила Ами, — вернее, оно цвета светлого сапфира. Ты видел такой цвет, мальчик? Я покажу.
— Вы спросили про Неллет, — сердито напомнил Даэд.
— А, — королеву скрыли желтые призраки тонков, они хлопотали, наливая в хрусталь вина и меняя тарелки, — это подождет, у нас впереди вечность. А вы полагали, что без вас мы состаримся и умрем, да, юный герой нашей упрямой Неллет? Может быть, но очень и очень нескоро.
— Успеем наиграться, — громыхнул голос Денны, — выбирай себе цвет, малыш, иначе стол не примет тебя.
— Я останусь собой.
— Тогда будешь пить стоя, — Денна приподнялся, протягивая кубок.
— Вероника и колокольчики, — пропела Ами, сплетая пальцы и любуясь полупрозрачной кожей, — голубянки, небесники, утренняя кашка. Летучий синий лен. Ах, какое наслаждение. Кровь во мне холодная и шипучая, звенит в ушах, как ледяные пластинки в ручье.
Даэд оглянулся на черного ксиита, который виднелся между живописно изогнутых стволов. Во рту пересохло, от мерного речитатива Ами жажда усиливалась, яркие пятна цветов и оттенков входили в глаза, заполняя мозг нежной щекоткой. Вероника и колокольчики. Синий летучий лен. Голубянка и утренняя кашка.
В руку ткнулся теплый, ласковый кубок, пальцы сами обхватили удобную ножку. Даэд поднес его к губам и сразу глотнул, торопясь избавиться от внезапной мучительной жажды. Закашлялся, вытирая лицо и губы дрожащей рукой, согнулся, плюясь. С губ на траву падали вязкие капли. Соленая, почти горячая жидкость, с запахом таким знакомым. Перед глазами Даэда мелькнул разделочный нож, рассекая на ленте розовую мякоть.
Денна хохотал, сам прихлебывая из наполовину опустошенного кубка. Стукнул им о стол, не отнимая пальцев.
— Ну, не пугайся, малыш. Это и есть вкус алого цвета. Ты не знал?
— Хочешь, тонки поднесут тебе меда, желтого, как дневное солнце?
Даэд опустил глаза, глядя на ноги джента, те врастали в траву, змеясь багровыми корнями, в которых пульсировала густая кровь, приподнимая и опуская поверхность. А рядом шевелился раскинутый по траве подол платья Ами, собранный из миллионов синих цветков, ползающих, как мелкие насекомые.
— Пожалуй, ему пойдет фиолетовый, — раздумчиво сказала королева, поправляя подол, чтоб цветкам было удобнее карабкаться по серебристой штанине Даэда, — малыш-аметист. Неллет хорошо постаралась, принося из снов дивные камни разных миров, теперь они наши.
— Оранжевый, — предложил джент, пошевелил ногой, любуясь, как густая кровь толчками передвигается по щиколотке, — моя королева, он станет оранжевым, как солнце на границе грозовой тучи. И споет нам…
Даэд дернул невидимую петлю, закрепленную на пальце. Отвернулся и побежал по траве, стряхивая суетливых цветочных бабочек, те падали, расправляли крылышки, лепясь обратно. Позади хохотал Денна, стуча кубком о скатерть. А рядом, нежно переговариваясь чирикающими голосками, почти летели, еле касаясь травы, желтые девушки-тонки, встряхивая медовыми волосами.
Одним движением Даэд взлетел на гладкую спину, сунул ноги в выемки и хлопнул по перьям.
— Давай, друг! Летим отсюда.
Прикрикнул, сердясь:
— Да брось эту дрянь!
Ксиит кликнул приглушенно, не желая выпускать из клюва длинную плеть с узкими темными листьями и такими же темными глянцевитыми ягодами. С ней и взлетел, прикусив поперек мелкими острыми зубами.
— Морок, — шептал Даэд, качаясь на спине и в темноте не видя даже своих рук. Наощупь обирал с рукавов и коленей мелкую нечисть, скидывая в ночь, как мусор. И вдруг остановился, сжимая в потном кулаке дергающийся цветок. Раскрыл карман и стал запихивать туда собранное, которое еще не улетело от быстрого движения через ночной воздух. Повторял, криво улыбаясь:
— Конечно, морок. И все.
В темноте возник ноющий звук, ксиит напрягся, резче взмахивая крыльями. И сделав плавный разворот, устремился в направлении зова.
— Уже? — Даэд хлопнул ладонями по скользким перьям, взъерошил их, стараясь ухватиться, — подожди! Мы просто так вернемся? А вдруг там есть еще что-то? Что-то понятное мне!
Башня, словно взрываясь, возникла сразу, заполняя пространство белыми стенами с черными рисунками лестниц, переходов и резных решеток. Пластался ниже ксиита язык воздушного пирса. Чернела на светлом тонкая маленькая фигура.