Даэд приподнялся, упираясь руками. И закричал.
— Янне! Дай мне еще! Немного времени, Янне, совсем чуть-чуть. Пусть еще раз. Ты слышишь?
Флейта умолкла. Ксиит висел, не приближаясь к пирсу, мерно взмахивали большие крылья, озаренные негаснущим светом от белых стен. И снова раздался звук, уже другой, повелительно-резкий.
— Да, — сказал Даэд, плюхаясь на спину зверя, — давай, друг.
Свет падал теперь на его спину, показывая — Башня осталась позади. И Даэд, напрягаясь, словно это помогало зверю набрать скорости, подумал вдруг, а может, я сам смогу. Выбрать место, куда мы…
В голове ахнуло, вертясь и вспыхивая. Мысленно он крутанул веер картинок, торопясь выбрать одну, на свой вкус. Куда? Его мир состоял из Башни, ее нутра с жилыми уровнями, фабриками и полями, витками для игр и развлечений. А еще — лазурная лагуна Острова. И это все?
Но была еще одна картинка, такая же яркая, хотя Даэд никогда не был в показанном месте. Всплыла, но времени выяснять, откуда пришло к нему чужое воспоминание, не было. И он просто направил мысли туда, на землю (песок, мокрый), к домам (белые, в один-два этажа), к сухой траве, которую пригибал ветер (желтая, на серых камнях)…
Ксиит плюхнулся в воду, и сразу встал на сильные лапы, затоптался, переваливаясь и плеская вокруг — вода не доставала даже ему до брюха. Даэд осторожно соскользнул, ведя рукой по крылу, встал, опуская взгляд. И сразу сильно расстроился, не понимая сначала, чему. На нем не было привычной брони, облегающей ноги от щиколоток. Ветерок трепал намокшие края коротких штанов по колено, через ночную воду еле просвечивали босые ступни. Свет падал с берега, оттуда тянулись по мелким волночкам тонкие огненные змейки, а под ними слой воды просвечивался до самого песка.
Даэд коснулся мокрого крыла и шагнул, глядя то на кляксы фонарей, то снова под ноги, страшась, вдруг подплывет непонятная местная нечисть. Но мелко, крупные твари не спрячутся.
Вода мягко протекала по коже, ветерок студил мокрую ткань на штанинах, трогал волосы, перебирая их на лбу и затылке. Берег приближался, чернея рассыпанными по кромке прибоя валунами в половину человеческого роста, а за ними светили фонари и квадратики окон, шумела музыка, кричали что-то детские голоса. И стояла над всем маленькая монетка луны с неровным краем.
У самых камней пряталась небольшая тишина. Висела в такой же небольшой темноте, окруженная светом, дальними голосами от домов и проходов между ними куда-то в ночь.
Даэд шагнул в черноту, ничего не видя, повел рукой, поскользнулся на россыпи мелких подводных камней и почти повалился грудью на жесткий бок валуна. Ощупал, переступая, чтоб не споткнуться снова. И дернулся от неожиданности.
— Чего топчешься? А ну кручком штаны располосую?
На макушке соседнего валуна пошевелился черный силуэт, разгорелся красным огонек, осветив нос и нависшие над невидимыми глазами брови.
— Я… — Даэд умолк, пораженный не своим голосом.
— Та стой уже. Сюда не подходь, у меня три самолова, а там пусто, вот где стоишь. Чего, надоели танцульки? Или девка бросила?
Силуэт снова пошевелился, вытянулась вниз согнутая нога, заходили руки, сматывая невидимые лески.
— Городской, — постановил мужчина, копаясь в сумке, — своих пацанов я всех знаю. И не станут они по мелкоте шлепать в ночи-то. Им вот, пока лето, интересно де танцы, да музыка, и девки с ними тама. Потом вы поуедете, а наши останутся, потом тоже в город соберутся. И что интересно, ну хоть бы кто наоборот, с города сюда понаехал. Свой еще бывает, вертается, жену молодую привезет, а она ему потом сгрызет всю башку, чтоб снова отсюда. Культуры, видишь, им нету. А на что она тут, культура? Лезь наверх, а то ноги замлеют, хоть и тепло, вода с человека горячую кровь сосет, нутро студит. Ты сам тут, или с родителями? У кого поселились?
— Сам, — ответил Даэд хриплым, не своим голосом. Помедлил и влез на соседний валун, сел, подбирая мокрые ноги. Что отвечать собеседнику дальше?
Но тот и не ждал ответов.
— Культура ихняя. Вон телевизер включи и смотри свою культуру, хоть усмотрись. А тут главнее другое. Утром встанешь, а оно еще туман-туман. И после солнце выходит, красное такое. Вода тихая, что зеркало, любой плеск слыхать. Так вот нагуляешься и проспишь потом до обеда. Небось, ни разу и не смотрел, как тут солнце восходит. А?
— Нет, — согласился Даэд, радуясь, что невидимого собеседника вполне устраивают краткие ответы.
— Вот! — обрадовался рыбак. И тут же загрустил философски, — и я про это. Включишь, а тама то взрывы, то война какая, то разденутся и трясут своим, тьфу. А вот если б про важное говорили, самое важное, вперво сказали бы новость: этой весной слива цвести припозднилась, а миндали с абрикосом стоят, что твои облака. И корреспондента туда, чтоб снимал. Сюда, то есть. Тогда и можно было б смотреть его. А так тьфу и растереть. А ну-ка…