— Давай. Спасибо.
Положив телефон на стол, отворачиваюсь к окну и задумываюсь. Вроде бы все идёт ровно так, как я и планировал. Документы на развод готовы и подписаны обеими сторонами, ублюдок готовится сушить сухари и разориться на адвокатах, тетушка перестала давить на меня, даже мило общается с Ксюшей, мама вообще счастлива. Неужели все налаживается?
Нет, есть ещё кое-что…
— Амиль, — слышу голос Ксюши за спиной.
Так задумался, что даже не услышал ее шагов. Оборачиваюсь с улыбкой и говорю:
— Доброе утро.
— Я уже думала, ты опять уехал с самого утра и даже не разбудил меня.
Она подходит и, обвив мою талию руками, кладет голову на грудь.
— Сегодня не так много дел. А ты ничего не планируешь?
— А что я могу планировать? — усмехается Ксюша как-то грустно. — В какой комнате провести сегодняшний день или какую книгу почитать?
Н-да… Приплыли. Она снова чувствует себя пленницей. Пора прекращать это. Если Мариб прав, а он в принципе редко ошибается, то Ксюша может спокойно перемещаться по городу. Даже без сопровождения наших парней. Хотя я люблю перестраховаться, чтобы не получить неприятный сюрприз.
— Эй, ну ты чего? — беру ее за подбородок и поднимаю голову вверх. — Позвони подруге, сходите за покупками. Ну, или в кафе посидите, пообщайтесь.
— Можно? — удивлённо спрашивает, кажется, не веря.
— Ксюш, — мягко говорю, улыбаясь, — ты свободный человек и можешь делать что хочешь.
Да, годы жизни с типом вроде ублюдка все же дают о себе знать. Ничего, пройдет немного времени — и Ксюша излечится от этой травмы.
— Что хочу? — тоже улыбнувшись, выгибает бровь.
— Только никаких мужиков, — говорю с наигранной злостью.
Ксюша смеется и тоже наигранно-печально произносит со вздохом:
— А я уж понадеялась…
Отставив чашку, подхватываю Ксюшу на руки и предупреждаю:
— Сейчас я тебе такое устрою, что больше никогда такой мысли не возникнет.
Она счастливо смеётся, обхватывая мою шею, а я несу свою игривую ношу наверх.
КСЕНИЯ
— Наконец-то объявилась! — возмущается в трубку Арина, когда слышит мое приветствие. — Я тут вся извелась уже.
— Тише, — отвечаю я. — Извини, надо было раньше позвонить.
— Конечно! Какие новости? Я уже и не знала, что думать.
— Новостей много, — смеюсь. — И хороших. Давай встретимся, если ты не занята.
— Да даже если бы была занята, освободилась бы. Я же умру от любопытства! Через полчаса успеешь к торговому центру? Буду ждать у главного входа.
— Хорошо, — отвечаю, посмотрев на время. — До встречи.
Положив трубку, начинаю собираться. Амиль уже уехал, его мама и тетя ещё с самого утра куда-то отправились, а я получила ключи от дома и машину с водителем. Я, конечно, могла бы добраться и на такси, но со стороны Амиля это было не контролем, а заботой, поэтому спорить не стала.
Молчаливый водитель только кивает, когда я называю адрес. Чем не то же такси, только комфортнее?
Машина останавливается на парковке у главного входа, и я сразу вижу Арину. Выхожу, махнув ей рукой, но на секунду останавливаюсь, глубоко вдохнув. Пусть воздух загазованный, но мне он кажется чистым. Запах свободы…
— Ксюша! — радостно кричит подруга, бросаясь мне на шею. — А похорошела как, — сделав шаг назад, рассматривает меня.
— Ты тоже отлично выглядишь, — не остаюсь я в долгу. — Пройдемся по магазинам?
— Ну уж нет, — качает Арина головой. — Сразу в кафе посидим, и ты мне все подробно расскажешь.
Мы поднимаемся на фуд-корт, занимаем столик у окна. И я снова задумываюсь. Не так давно мы здесь сидели с Амилем, я тряслась, что кто-то может нас увидеть и донести Толику. Не так давно… А кажется, что в прошлой жизни.
— Эй, подруга, — щелкает Арина перед моим носом пальцами. — Ты в каких облаках витаешь?
— Задумалась.
— Подумаешь дома. Не томи уже, а то у меня столько предположений, что голова скоро лопнет.
Она от нетерпения даже ёрзает на месте. Делаю глоток чая и начинаю говорить. Арина слушает, то хлопая глазами, то приоткрывая рот от удивления, то едва слышно комментируя нецензурными словами. Когда я замолкаю, ее наконец-то прорывает:
— Вот это ничего себе. Да у тебя, Ксюш, не жизнь, а мексиканский сериал. А Амиль… Ну каков мужик! Вот это мужик! И от Толика тебя избавил, и до правды докопался. Может, и с семьёй помиришься.
Это вряд ли. Когда они мне были так нужны, они от меня отвернулись. А сейчас у меня есть Амиль и скоро будет наш ребенок. Они моя семья.
Правду говорят, помянешь… Мне даже сразу кажется, что у меня галлюцинации, когда слышу за спиной:
— Ксюша?
Сажусь вполоборота и рассматриваю женщину напротив, которая стоит и мнется, будто что-то хочет сказать, но не решается.
— Здравствуй, мама, — киваю ей.
И почему я сейчас смотрю на нее как на чужого человека? Даже та Арина, что сидит и переводит взгляд с меня на мать и обратно, кажется роднее.
А ведь ещё недавно я так нуждалась в своей семье, в своих родственниках. Но тогда я была совсем одна. Хотя нет, с мужем, которые долгие годы вытирал об меня ноги и сделал все, чтобы разлучить меня с родными. Что же, это у Толика вышло на ура.
Мама подходит ещё ближе к столику, но садиться не решается. К тому же задаёт банальный донельзя, но в нашей ситуации глупый вопрос:
— Как дела?
Может, во мне уже вовсю шалят гормоны, а может, я хочу, чтобы она почувствовала себя на моем месте.
— Как сажа бела, — отвечаю невозмутимо. — Все так же прыгаю из койки в койку, пока мой разнесчастный и, конечно же, ни в чем не повинный муженёк на нарах.
Арина заходится в кашле, подавившись чаем, а мама покрывается красными пятнами. Они отчётливо выделяются на лбу, щеках, подбородке, шее.
И сразу возникает ассоциация… Очень неприятная. Пока мои родные поливали меня грязью, считали бог знает кем, вот так мое лицо покрывалось синяками.
— Ксюша, — наконец-то, прочистив горло, говорит мама, — мы же ничего не знали…
— Вам просто удобно было закрыть на все глаза! — повышаю голос, хотя обещала себе не нервничать, но сейчас обида накрывает волнами.
— Но Толя же был… — все ещё звучат попытки оправдаться, но я снова пресекаю, выставив руку вперёд:
— Не произноси при мне его имя!
— Извини, — мама не садится ни рядом со мной, ни рядом с Ариной, все ещё мнется у стола. — Он был очень убедителен, у него были доказательства… Как тут не поверить? — с сожалением смотрит на меня.
— Как? — я не верю своим ушам.
То есть сейчас она ещё оправдывает себя? У меня даже дар речи пропадает.
— Прошу прощения, — заговаривает Арина, — вы сейчас серьезно?
Мама хмурится, не понимая, чего от нее хотят. И я уже почти сквозь истерический смех поясняю:
— Потому что я твоя дочь! Я твой ребенок, а ты от меня отвернулась. Я когда-то обманывала тебя? Нет. Тогда почему ты не верила мне? А, мам?
— Ксюш, спокойнее, — Арина кладет свою ладонь мне на руку.
Время сейчас рабочее, обед ещё не начался, так что за соседними столиками никого нет. А ларьки на фуд-корте находятся метрах в десяти от столиков. Думаю, мы не станем с мамой звёздами "Ютуба".