Что только в состоянии свершить,
Я делаю чтоб угодить ей.
Тирсид.
Так.
А если бы в твоей то было власти,
Любить ее ты перестал бы, чтобы
Ей угодить?
Аминта.
Амур не позволяет
О том мне лаже и помыслить.
Тирсид.
Значит,
Ее любил бы ты, хотя б и знал,
Что этим оскорбляешь ты ее.
Аминта.
Нет, я б ее не оскорблял, но все ж бы
Любил.
Тирсид.
Ее любил бы против воли
Ее?
Аминта.
Вот именно.
Тирсид.
Но почему же
Ты против воли Сильвии боишься
То совершить, что ей самой же будет
Потом приятно вспомнить?
Аминта.
Ах, на это
Один Амур сумел бы за меня
Ответить. Я ж пересказать не в силах
Того, что в сердце у меня. Уж слишком.
Хитер ты стал, Тирсид, и оттого,
Что рассуждал ты много о любви.
А у меня что в сердце, то в речах.
Тирсид.
Итак, идти ты не согласен?
Аминта.
Нет,
Идти-то я хочу, но не туда,
Куда ты думаешь.
Тирсид.
Куда ж? -
Аминта.
В могилу,
Когда ты сделал для меня лишь то,
О чем мне рассказал.
Тирсид.
Так пустяком ты
Считаешь это? Или полагаешь,
Что Дафна подала б тебе совет
К источнику придти, когда б не знала
Тех чувств, что в сердце Сильвии? Быть может,
Она о них и знает, но не хочет,
Чтобы другие ведали о том.
Так если ты добиться положил
Согласья Сильвии, ты, значит, ищешь
Того, что ей совсем уж ненавистно.
Но где ж тогда стремление твое
Ей угождать? И если ей приятней,
Чтоб наслажденье получил ты силой,
А не как милость, то тебе ль, безумцу,
Противиться тому?
Аминта.
Но кто же мне
Поручится, что таково ее
Желанье?
Тирсид.
Неразумный, ищешь ты
Уверенности той, которой дать
Тебе ей не угодно и которой
Ты, значит, и не должен добиваться.
Однако, кто ж поручится тебе,
Что я неправ? А если б был я прав,
Ты разве не пошел бы? Неразлучны
Удача и опасность, но почетней
Погибнуть с мужеством, а не как трус!
Молчишь ты, значит, побежден. Так пусть же
Послужит поражение твое
Причиною победы большей. В путь же!
Аминта.
Нет, подожди.
Тирсид.
Чего тут - подожди!
Ведь знаешь сам, что время убегает.
Аминта.
Обдумать нужно: делать ли нам это
И как.
Тирсид.
С тобой в пути мы остальное
Обдумаем: кто много размышляет,
Во-век тот не исполнит ничего.
Хор.
Амур, какая школа,
Какой учитель в силах
Любви, науке трудной, научить -
Чтоб думу изъяснить
Могла душа, на крылах
Твоих взлетев под небеса от дола!
Не ведает Ликей
Той тайны; деве мудрой
Афине доступ к ней
Закрыт, и не властней
В нее и Феб проникнуть, златокудрый.
Как учит Геликон,
Так об Амуре он
И мыслит и вещает:
Немного он речей
Амуру посвящает,
И нет огня ни в голосе, ни в них;
Он до святынь твоих
Свой ум не возвышает.
Кто ж истинный учитель
Любви? Кто выразитель
Любовных дум? - Лишь ты!
Ты дал и тем, кто мыслию просты,
Чудес уразуменье,
Которые в любовных письменах
Ты начертал, в прельстительных очах.
Ты мыслям слуг усердных
Своих даешь порою выраженье
В словах прекрасных, верных;
Иль одаряешь вдруг
Их странным и волшебным красноречьем.
В тот час, как не изречь им
Речь связную, их слов смущенных звук,
Прерывистых, чуть слышных,
Яснее говорит
Речей учено-пышных
О пыле их желанья.
Обычно и молчанье
Моления таит.
Амур, пусть друг Сократова наследья.
Пребудет книгам верен;
Как изучал, намерен
Так изучать и впредь я
Во глубине прекрасных двух очей
Любви науку с прежним суеверьем,
И знаю я, что перьям
Премудрейшим скорей
Изменит рифма, чем моим, безвестной
Рукой водимым по коре древесной.
Интермедий II
Великие любви законы. Связь
Священная, которую людские
Сердца соединяет чистый пыл;
Искусный узел, что не разрешил
Досель никто, и нити дорогие
И крепкие; ярем, что все, склонясь