– Миленькая, цветочек васильковый, красавица, березка-яблонька, вот и хорошо, немножечко совсем осталось.
А это немножечко длилось и длилось, сознание мое не послушалось Фисы, и я погрузилась во тьму. Я потеряла счет времени, только боль, мой стон, уговоры Фисы и черные глаза Вито.
И все-таки наступил момент, когда я смогла сама поднять руку и даже помахала ею Вито, под умильным взглядом Фисы.
– Вот и славно, вот и молодец, а теперь девонька купаться пойдем, русалкой заделаешься, водица она завсегда помогает, в воде оно легче будет.
Вода в бассейне была такая голубая, что я зажмурилась, а Вито так и вошел в нее, бережно прижимая меня к себе.
– Костюм-то замочишь, ну да ладно, у вас небось их как одеял, каждому по десять, деньги девать некуда, Рина, ты посмотри, ничего им для тебя не жалко. Витек, осторожно, не утопи красавицу нашу, только пусть немного в ней полежит, да руками побулькает.
4
Теперь ко всему добавилось плавание в голубой воде, правда долго я там не могла находиться, почти сразу засыпала. Фиса радовалась каждый раз, когда я начинала двигать чем-нибудь самостоятельно, то другая рука поднялась, то нога шевельнулась.
– Рина, ты не бойся, шевели сама, работай, належалась уже, теперь сама все делать будешь, и ходить легко, как птичка прыгать, и руками своими, крылышками взмахивать, скоро петь будем, горлышко тоже промылось. Не молчи, скажи слово золотое, говори девонька, не молчи.
Постель мне заменили, не тот пух, мягко, но я уже чувствовала поверхность. Махать руками и ногами было интересно и смешно, Вито, которого Фиса так и не смогла выгнать, чтобы он меня не стеснял, только отвернулся, но внимательно наблюдал в стекле окна, за которым так и оставался ясный день. Но говорить я не хотела, улыбалась им и молчала.
Вито водил меня по комнате, придерживая за плечи, а Фиса руководила процессом, крепко схватив за руки:
– Шажочек, еще один шажочек, иди, миленькая, иди, красавица, ножки свои распрекрасные ставь на коврик, он мягонький, не поцарапает.
Через несколько дней таких трудов, я, размахивая руками в разные стороны, уже сама прошла путь от постели до окна и рухнула в кресло. Вито радостно улыбнулся, а Фиса всплеснула руками:
– Скоро гулять будем, а теперь кушать, девонька, кушать, милая.
Когда я проснулась после похода к окну и достаточно плотного обеда, в комнате был только Вито, Фисы не было. На мой вопросительный взгляд, Вито сразу объяснил:
– Фиса проверяет травы, которые привезли.
Он стоял у окна на фоне яркого солнечного дня, и я спросила полушепотом:
– Зима?
Он склонил голову, вздохнул и в его руках появился пульт. Пейзаж за окном странно посветлел, а потом совсем исчез, появилось все в серых тучах хмурое небо, а в стекло бил крупными каплями дождь. Я не стала спрашивать, сколько времени прошло с того дня, когда я стояла на скале с Амиром и на меня рухнула боль. Много, раз уже пришла зима, много. Неопределенный срок моего присутствия в этом дворце.
– Спасла?
– Да.
Вито ответил, не поднимая головы, и я не увидела его глаз, лишь плотно сжатые губы.
– Что-то не так?
– Мы не знаем, все должно было быть иначе.
– Амир?
– Фиса запретила ему встречаться с тобой. Он был рядом и все видел, но ничем не мог тебе помочь, и мы не могли. Только Фиса и королева.
– Зеленые глаза это она?
– Да.
Он неожиданно оказался у постели и встал на колено, удивленно спросил:
– Ты ее помнишь?
– Только глаза, а потом удар, я… мало что помню.
Он опустил голову и невесомо коснулся моей руки:
– Я видел записи с королевой, умом понимал… но то, что происходило с тобой…человек этого не может выдержать.
– С ней так же было?
– Она была первой, кто выжил.
– Первой…
– Ты тоже первая. У нее процесс проходил иначе. Амир тебе расскажет все.
– Расскажи ты.
– Нет, девонька, нет, милая, это пусть тебе паразит этот рассказывает, ишь ты, вздумал, такое с тобой сотворил и в кусты! Нет! Вот пусть сам с тобой и говорит!
Разгневанная Фиса уперла руки в бока, еще половника в руках не хватает, глаза сверкают, только попадись ей этот паразит, уж она ему покажет. Но неожиданно одумалась и заявила мне:
– Рано тебе с ним говорить, вот на ноги нормально встанешь, чтоб от ветра не качало, сама по морю голубому поплывешь, да в морду его поганую плюнуть сможешь, вот тогда и говори.
И в доказательство своих слов так намяла мне косточки, что я практически бездыханная кричать даже не могла. А она все приговаривала:
– Вот так, силы набирайся, с ним хитромудрым просто так нельзя разговаривать, его надо бить постоянно, чтобы боль человеческую понял, на шкуре своей почувствовал, как это жизнь отдавать.