— Но я ведь здесь, — киборг подхватил ее на руки, отнес в гостиную, усадил на старый скрипучий диван и взялся снимать с хозяйки туфли.
— Тебе просто несказанно повезло, — всхлипнула хозяйка и зарылась в сумочке в поисках салфеток. Упаковка с нарисованным весело ухмыляющимся цветком закатилась на самое дно, как обычно. Попутно она достала и врученную полицейским карточку с адресом и номером видеофона Стэна. — Вот… завтра надо к нему сходить.
— Зачем? — Амир убрал туфли в порядок и взялся за пиджак. Раздевать хозяйку в такой ситуации было чем-то новеньким.
— Нужно выразить соболезнования и узнать, не нужна ли ему наша помощь, — пояснила Эмма и громко высморкала нос, отыскав таки свои салфетки. После она безропотно позволила Амиру стащить ее уличную одежду и натянуть домашнюю. Ей казалось, что она в далеком детстве. Снова маленькая девочка, за которой ухаживают. Которую любят. Которая нужна… новый водопад слез хлынул из ее глаз.
Амир смотался за успокоительным и набрал в кружку Эммы воды. Сегодняшний день был слишком… эмоциональным, на его взгляд. До него самого только сейчас стало доходить, что если бы он признался, а Эмма испугалась, то сейчас он бы стал жертвой тех самых безумцев. Но ему снова повезло. Эмма права, ему очень сильно повезло.
— Мы сходим, куда ты пожелаешь, и скажем все, что нужно, — ворковала программа, выбрав подходящий сценарий поведения.
Его хозяйке нужна забота, внимание и тепло. Киборг внимательно проследил за тем, чтобы Эмма выпила таблетку, и забрал у нее пустую кружку.
— Но сейчас нужно успокоиться и поспать, — он поставил кружку на пол и снова подхватил хозяйку на руки. Носить ее было почти приятно — не брыкается, не выделывается и не издевается. Спокойно сдается в руки тому, кто в данный момент сохраняет хладнокровие.
Глядя на все еще шмыгающую носом хозяйку, Амир думал о странностях жизни и судьбы. О том, что никогда не предугадаешь, чем все может обернуться завтра. Еще утром он думал о ремонте и всем таком. А теперь… теперь он просто уложил ее рядом с собой в своей комнате и легонько гладил жестковатые волосы. Мысли почему-то сбились на то, что следует подобрать ей шампунь получше и хороший крем для лица, и…
Амир одернул себя, понимая, что старается не думать о произошедшем. Пытается заботиться обо всяких мелочах в то время, когда стоит подумать, что они смогут сказать завтра Стэну. И стоит ли вообще что-то говорить человеку, потерявшему жену.
Ему никогда прежде не доводилось видеть, как умирает человек. Амир знал, что люди умирают, но ведь люди живут намного дольше киборгов. И вот оказывается, что человек человеку рознь. Есть просто люди, а есть те, кто издевается над другими людьми. И над киборгами. Ведь почему-то Эмме ни разу в голову не приходило ударить его, хотя плитку свою она пинала исправно, пока он не починил заедающую дверцу. И другие люди тоже умудрялись как-то нормально обходиться с киборгами. Пусть не баловали, но и не убивали.
Сегодня же он впервые увидел насильственную смерть. Ее грязь, кровавость, уродство и мерзость. Именно ту смерть, которой боятся, которая страшит большинство людей. Не страшно умирать, когда знаешь, что тебе нечего терять. Не страшно расставаться с жизнью, если жизнь сплошное мучение и издевательство. Не страшно умирать в кругу родственников и друзей, зная, что ты прожил долгую и, возможно, не такую уж плохую жизнь. Страшно умирать игрушкой в руках того, кто возомнил себя выше других людей. Страшно осознавать, что в этот ад может попасть абсолютно любой человек из всех тех миллиардов, расселившихся по всей галактике. Страшно знать, что помощь придет тогда, когда будет уже поздно.
========== Глава 25 ==========
К Стэну они пошли лишь на следующий день после работы. С утра Эмма посчитала бестактным ломиться к возможно спящему человеку, а днем ее бы никто не отпустил. Впрочем, особой работы не было, большинство граждан отложили посещение людных мест до лучших времен, как и советовали полицейские в новостях. Отчего-то никто не сомневался, что террористы объявятся снова и нанесут очередной удар. Вопрос только в том, где и когда это произойдет.
Она сама не знала, зачем купила конфеты. Просто потому, что посчитала приходить к человеку в дом с пустыми руками неприличным.
Дом Стэна оказался в чуть более приличном районе, в подъезде имелись видеокамеры, на входной двери наличествовал автоматический замок со считывателем отпечатков ладоней, а у самого подъезда дежурил полицейский. Что-то здесь тоже было неладно.
— Вы к кому? — полицейский пристально смотрел на них, будто бы думал, что в коробке или сумке была спрятана бомба.
— К полицейскому Стэну. Простите, я… забыла его фамилию, — Эмма растерянно стиснула коробку, отчего послышался подозрительный треск.
— Одну минуту, — полицейский набрал код и приложил свою ладонь, попутно прижимая к уху видеофон. — Стэн, к тебе женщина… ваше имя?
— Эмма Оттон и мой киборг Амир, — пробормотала она, чувствуя себя так, будто посещает тюрьму строгого режима, а не чужой дом.
— Эмма Оттон и ее киборг, — повторил в трубку полицейский и кивнул: — Проходите, но будьте осторожны и не задерживайтесь.
Женщина кивнула и проскользнула в приоткрытую дверь. Амир шагнул следом и заинтересованно завертел головой, сканируя новое помещение. Ничего необычного, самый типичный подъезд, только поновее и намного чище, чем у них. Зато у самой двери квартиры Стэна он замер, чувствуя странный, несколько позабытый за время жизни у Эммы запах. Запах крепкого алкоголя. Стэн пил и пил серьезно.
Дверь открылась раньше, чем Эмма успела нажать на звонок.
— Чем обязан? — глухо спросил полицейский, глядя на нежданных гостей. В данный момент он меньше всего на свете хотел видеть посторонних.
— Извините… Я вчера узнала о случившемся и… хотела бы выразить вам наши соболезнования, — Эмма слабо кивнула и протянула коробку с конфетами. — Я понимаю, это глупо… сама не знаю, зачем и почему пришла. Я знаю, как вам тяжело и как вы всех ненавидите теперь…
— Не всех, — его усталое помятое лицо с опухшими веками немного разгладилось. Нет, полицейский не улыбался, лишь придал своему лицу выражение, более подобающее разговору, нежели хмурый издерганный вид. — Как видите, я не могу заниматься этим делом. Меня караулят, чтобы я не убежал. Смешно, правда? — он хмыкнул, смешок не получился бы при всем желании. — Спасибо, что пришли проведать, Эмма. Извините, в дом не приглашаю. Похороны послезавтра, в субботу, в полдень на Южном кладбище. Я просил ее кремировать… Приходите… Она тепло говорила о вас…
Эмма еще несколько секунд тупо смотрела на закрывшуюся дверь. Она сама не знала, чего хотела добиться этим разговором. И что именно толкнуло ее прийти сюда. Только внутри что-то подсказывало ей, что поступала она правильно и верно. И сейчас все прошло правильно. Вздохнув, женщина потащилась к лифту, цепляясь за поданную Амиром руку.
Только выйдя наружу, она сообразила, что купила те самые конфеты, как и прошлый раз. И вломилась к человеку в дом, нагло напомнив о своем существовании. Это казалось ей постыдным, и сейчас ее щеки пылали от стыда. Она напросилась на похороны. Кто она этим людям? Никто и звать ее никак. В сущности, чужая, бесполезная, глупая тетка. Думающая, что ее слова и мнение кому-то нужны, кроме нее.
Амир подал хозяйке салфетки и отступил на пару шагов, давая ей возможность привести себя в порядок. Люди такие странные и загадочные существа… Он никогда подумать не мог, что хозяева, эти злобные монстры, умеют чувствовать. Быть может, он стал иначе относиться к хозяевам? Или конкретно к этой хозяйке?