Он живой. Дышит, сердце стучит, кровь гоняет. Он ест, как люди, пьет, как люди, говорит, как человек. Так почему же люди не считают свое творение человеком? Быть может потому, что созданные новые люди превзошли своих создателей?
Любой другой уже давно бы ее бросил. Никому не нужна женщина с кучей проблем и комплексов в голове. Никто не будет разбираться в ее тараканах. Ни один нормальный мужик не станет готовить ей ужин изо дня в день. А киборг может. Так почему мать была так против этого? Только ли из-за денег или?..
Последний вопрос она произнесла вслух и с удивлением услышала ответ:
— Потому что у нее такого нет. Она просто завидует тебе. Посмотри, пока она не пришла, ты была счастливее, здоровее и намного активнее, — Амир нежно приподнял ее лицо за подбородок, заглядывая в глаза. Ему было интересно, отчего же так взбеленилась красивая ухоженная женщина, даже в ее почти шестьдесят выглядящая как не каждая тридцатилетняя. Конечно, процедуры омоложения и пластическую хирургию никто не отменял, но все же…
— Ты хочешь сказать?.. — Эмма неуверенно сглотнула — от такой теплой близости в ее голове все переворачивалось. Она прекрасно помнила, для чего именно был создан этот киборг. Но вот воспользоваться им было как-то… как принудить или изнасиловать. Он же совсем не такой, не похож на тупую игрушку со стоячим членом. Он живой и понимающий.
— Я хочу сказать, что мы начнем сначала, хорошо? Это все в прошлом. Вычеркни ее. И начни дальше жить, — медленно, короткими фразами и понятными словами Амир пытался донести до усталой загнанной женщины простую мысль. — Мы сейчас пойдем, сядем и поговорим. Ты можешь рассказать мне все, что посчитаешь нужным. Так тебе станет легче.
— Наверное, ты прав, — Эмма почувствовала себя лучше в теплых крепких объятиях. Присутствие Амира успокаивало, настраивало её на работу и кипучую деятельность. Ей казалось почти неприличным страдать при этом парне, который в одиночку тянул лямку за них двоих. Только что на работу за нее не выходил.
Она зашла в свою комнату и уселась на кровать. Медленно повернула голову, рассматривая светло-зеленые обои с рисунком в виде мелких темных листиков, похожих на березовые. Удобный комод рядом с кроватью Амир переставил и отмыл от пыли, внутри навел порядок. На окне теперь имелась голограмма в виде цветущей сакуры — невысокое деревце, покрытое нежно-розовыми цветами.
Амир уселся рядом с хозяйкой на кровать, но ничего говорить не стал. Вместо этого он вытащил из комода ящик с ее куклами и тряпками и поставил на одеяло. Эмма потянулась к ящику и открыла крышку, достала несколько лоскутков и смяла в руке.
— Знаешь, в детстве я любила кукол. И собирала их. Жаль, эта коллекция осталась в том доме, где сейчас живут мать с Анни. Наверное, они уже все выбросили, — женщина опустила взгляд, рассматривая клочок оранжевой ткани, зажатый между пальцами. — Мне это было интересно. Мне нравилось создавать что-то из почти ничего. Из тряпок и ниток сделать куклу, из вязальных ниток связать ей платье, крючком вывязать цветок и украсить ей волосы. Или же сделать бант из специальных лент. Знаешь, и сейчас есть люди, которые шьют и вяжут вручную. Да, на машинках намного быстрее и удобнее, а автоматика заводов позволяет из большинства процессов исключить самого человека, но… при этом теряется частичка души. Ты же видел современную одежду, верно?
Она дождалась кивка Амира и продолжила:
— Нынешние вещи лишены индивидуальности. Одежда, обувь, игрушки, те же куклы, предметы быта. В них нет ничего оригинального. Их штампуют на заводах с помощью конвейеров сотнями тысяч. Можно выйти на улицу и насчитать несколько десятков человек в одинаковой одежде. Теперь и люди похожи на киборгов своей стандартностью.
Эмма перевела дух.
— Конечно, есть те, кто сумел пробиться сквозь индустрию и создает свои настоящие оригинальные вещи. Одежду, украшения, домашнюю косметику. Но это все стоит очень дорого и не каждый сможет позволить себе потратиться на бусы ручной сборки или платье, пошитое вручную, да еще и из натуральной ткани. Если бы моя мечта сбылась, то я могла бы стать человеком, продающим оригинальные игрушки. Увы…
— И что тебе мешает? — Амир сосредоточенно слушал хозяйку — сейчас перед ним раскрывалась ее истинная суть, он слушал откровения.
— Что мешает? Жизнь эта дурацкая, как белка в колесе. Туда-сюда, дом-работа-дом, утро-вечер, никакого разнообразия, никаких интересов… Пока настроишься что-то сделать, уже пора спать. Утром пока соберешься, пора на работу. Днем люди целый день. А вечером опять, пока отойдешь от людей и не только, так уже снова пора спать… Сегодня опять приехала целая партия шоаррцев. Мне иногда кажется, что они и рождаются партиями… так и живут до самой смерти.
— У них за городом завод как раз по изготовлению тканей, — флегматично пожал плечами Амир. — Ничего удивительного, что они прилетают и сразу регистрируются. Наверняка рабочие на заводе сменяются. Не знаю, по какому принципу работают шоаррцы. Посменно или вахтовым методом…
— Да дело не в шоаррцах, понимаешь? Дело в усталости, в выжатости, дело в выгорании, — Эмма взялась выкладывать из коробки цветные лоскуты. — Сами шоаррцы еще ничего, люди похуже себя ведут. Для творчества нужен запал. Каждая сделанная вручную вещь — результат такого запала. Но когда энергия постоянно тратится на какую-то неинтересную ерунду, то запал исчезает. Вот в этом-то и беда. Отсутствие времени и сил на творчество.
Эмма смотрела на внимательно слушающего ее киборга. Понимает ли он хоть что-то? Все остальное еще как-то понимает, но откуда бы машине знать о творчестве, о вдохновении, о всяких премудростях рукоделия? Он способен сделать лучше нее, но будет ли в его изделии частичка души?
— Эмма, скажи, чего конкретно ты хочешь? У тебя есть время, но ты ведь просиживаешь его в обнимку с планшетом, просиживая в соцсетях или глядя бессмысленные видео, — Амир развел руками — ни он сам, ни процессор не могли найти в словах хозяйки приказа или указания. Зато отчетливо была слышна жалоба и жалость к себе.
— Я сама не знаю, чего я хочу, в том-то и беда, — пробормотала Эмма, но Амир ее хорошо расслышал.
— Если ты так хочешь заниматься этими куклами, можно купить еще одного киборга. Мы быстрее закончим ремонт и сможем тебе помогать, — предложил он. На самом деле, брать в дом еще одного киборга было рискованно, да и не факт, что он будет хоть капельку разумным. И тогда Эмма быстро заметит разницу между «хорошей программой имитации личности» и «правильной программой имитации личности».
— Извини, второго киборга я финансово не потяну, — женщина смотрела на Амира как-то испытующе и несколько непонимающе. — Сам знаешь, сейчас вся эта заваруха насчет киборгов, массовая истерия и все такое. Сдают и старых, и новых, и каких только хочешь. Некоторые прямо выбрасывают в утиль без разборок… Покупка второго киборга насторожит соседей, меня и так уже о тебе спрашивали. Ты показался соседу слишком самостоятельным…
— Тогда применим первоначальный вариант, — согласился Амир. — Я делаю ремонт, а ты… давай попробуешь посмотреть что-то о рукоделии? Я уверен, в инфранете множество сайтов, посвященных этому делу.
Эмма согласилась, хотя и сомневалась, что от просмотра видео что-то изменится. Вся эта ситуация была странной. Киборг, которому есть дело до ее депрессии, соседи, которые лезут не в свое дело, мастерски подогреваемая всеобщая киборгоистерия, раздуваемая СМИ до галактического масштаба. Да, поломки техники были всегда. Но когда ломался холодильник или головизор, никто ведь не обвинял их в неповиновении человеку. А ведь люди зачастую обращаются с техникой плохо. Пинают, пачкают, заливают всякими напитками и едой, могут случайно сесть на тот же планшет, просто не заметив его. Что уж говорить о падениях с балконов и прочих ситуациях, когда те самые планшеты разбиваются в хлам. И почему-то никто не винит планшет в том, что тот подлез ему под зад в кресле. Где сам бросил, там сам и нашел.