В палате девушки завздыхали.
— Эх, совсем как человек, — тихо сказал кто-то из них, когда Амир прикрыл дверь.
========== Глава 41 ==========
На четвертый день пребывания в травматологии Эмма уже спокойно ходила, поскольку благодаря лекарствам голова не болела и почти не кружилась. Даже несмотря на то, что ей отказали в регенераторе, лечили ее хорошо. Амир исправно носил ей каждый день свежие сырники, йогурты, запеканки, молочные каши и множество вкусностей, о которых она и не догадывалась. Вчера дошло до того, что Эмма не осилила запеканку размером с хороший торт и половину скормила медсестрам и мэрьке. Товарки по палате не заслужили.
Вместо говорливых молодых девчонок положили менее пострадавших и тоже не пошедших в регенератор вредных теток. И спокойное лечение обернулось сплошными «почему?» да «отчего?». Почему не замужем? Почему без детей? Тебя же никто дома не ждет. Почему не хочешь? Все хотят, а ты нет. Почему не соблазнишь молодого глупого и не окольцуешь? А почему не… От этого всего Эмма хотела убивать. Все чаще она выходила из палаты и пристраивалась у окна в коридоре, залипая в видеофоне. Беда в том, что его приходилось заряжать в палате, а там были несносные тетки. Вроде бы и не старые, не больше сорока-пятидесяти, вполне симпатичные на лица, но вот характеры у всех троих подобрались такие, что хоть стреляйся. И спелись все трое за два дня так, что Эмма только удивлялась.
Если не выспрашивали ее, то обсуждали своих мужей, детей, невесток, коллег, друзей… От этого было так мерзко на душе, что иногда Эмме казалось, словно она от души вляпалась в дерьмо. И чем больше тетки попрекали своих невесток, которые «тоже, как и эта вот, детей не хотят», тем большая куча дерьма ей мерещилась.
Спасали только редкие визиты Амира да приход врача и медсестер. Медсестры оказались молодыми, веселыми, заводными, баловали больничных мэрек-санитаров, позволяли их кормить домашней едой и в целом были неплохими девчонками. Эмма сдружилась с Дусей — простоватой на вид девушкой не старше двадцати пяти, с копной пепельных волос, покрашенных по последней моде. Дуся явно шла на поводу у более прошаренных коллег, но не стеснялась своей естественности. Они могли беседовать в минуты затишья, но увы, такие моменты выпадали лишь по вечерам, когда Дуся заступала в ночную смену. Днем и порой ночью была запарка у всего медперсонала.
Большинство аварий происходили как раз ночью, когда люди выпивали лишку и отключали автопилот. Конечно, более продвинутые искины не давали поднять флайеры в воздух в нетрезвом состоянии без автопилота, но старые машинки все еще полагались на человека. Да и программистов-умельцев хватало взламывать и переписывать программы флайера по своему усмотрению. В результате все эти умельцы раньше или позже оказывались в травме, где лечили переломы после своих геройств. Те, кому повезло меньше, попадали в здание напротив — в хирургию. Дуся порой рассказывала довольно страшные истории о парнях, которые выпадали из флайеров и напарывались на арматуру, всякие обломки и даже на заборы. Правильно, зачем же следовать технике безопасности, если они думают, что ее писали идиоты?
Вот и теперь Эмма кисла у окна в коридоре, пережидая очередной приступ активности соседок по палате. Ей до капельницы еще час гулять, а потом придется терпеть это безобразие. Она отвлеклась на шаги в коридоре — медсестры ходили быстро, поцокивая небольшими каблучками, врач топал ощутимо, пациенты обычно шаркали ногами, а этот посетитель шел слишком вальяжно. В наступившей дневной тишине после обеда его шаги были слышны слишком хорошо.
Вышедший из-за угла молодой человек осмотрел Эмму с каким-то скептицизмом на лице, но все же подошел. Одетый с иголочки в серый костюм, белую рубашку и черные ботинки, с бабочкой на шее, он, казалось, только что покинул бал. Эмма не обольщалась — подобные мужчины ее не интересовали. Они слишком самовлюбленные и слишком эгоистичные. Вон этот смотрел на нее как на старую протухшую селедку…
— Эмма… Оттон?.. — парень сверился с данными в своем планшете и нехотя подал руку для приветствия. Эмма машинально кивнула и слегка сжала холодные пальцы, едва сдерживая брезгливость. — Я новый руководитель западного отдела городского паспортного стола…
Слова парня ее не обрадовали. Чей-то папенькин сынок прыгнул на освободившееся место.
— Меня зовут Алексей Стивенсон, — представился тот и наконец-то убрал руку. — Хотел вас предупредить, что по закону вы будете переведены работать в другой отдел до тех пор, пока ваш не восстановят. Или пока вы не уволитесь, — на последних его словах женщина скривилась, представляя, как ее будет донимать этот самодур. — Ваш больничный продлен, пока вы полностью не восстановитесь, когда вас выпишут, вам выплатят все положенные компенсации…
Эмма почти не слушала его слова. Вот, хотела же сменить работу — пожалуйста. Будешь делать все то же самое, только в другом месте с другими людьми. И еще неизвестно, что хуже. Вселенная довольно странно понимает желания. И еще страннее их исполняет.
— Вчера были похороны жертв теракта, — продолжил Алексей. — Ваши коллеги теперь покоятся на Битинском кладбище. Если захотите, могу свозить вас, когда будете готовы.
— С чего такая забота? — тихо проронила Эмма, наконец вклинившись в поток его слов.
— Вы проработали с этими людьми семь лет. Неужели вам их не жаль? — новый начальник посмотрел на нее испытующе и даже вопросительно.
— Жаль… но я не могу ничего вернуть, — Эмма припомнила коллег и промолчала на их счет. Они не были ни плохими, ни хорошими. Это были просто женщины и мужчины. Просто люди, которые жили своей жизнью. И которые сейчас были мертвы.
— Вы не виноваты в произошедшем… — отмахнулся Алексей, словно бы Эмма подразумевала именно это. — Виновников взрыва самих взорвали. Смешно, не правда ли?
— Вы что-то хотели от меня? — тихим слабым голосом спросила она, надеясь понять истинные цели своего нового начальника.
— Да… Я принес визитку, — он вынул из кармана пластиковый прямоугольничек и вручил Эмме, — здесь адрес вашего нового места работы и номера видеофонов. А это мой личный номер, если что — звоните.
— Спасибо, — Эмма сунула визитки в карман своей пижамы, чувствуя себя донельзя неловко. И не только потому, что Алексей Стивенсон приперся ради нее одной в больницу, но и потому, что никто из старых коллег, ныне покойных, не додумался бы это сделать. Быть может, все не так уже и плохо, решила она. — Я постараюсь вылечиться как можно скорее…
— Не спешите, лечитесь и выздоравливайте, — парень, казалось, стал улыбаться более искренне. — Прошу прощения, вероятно, произошла путаница. Мне показали голо совсем другой девушки.
Он разблокировал планшет и повернул его к Эмме так, чтобы та увидела голографию. Эмма согласно кивнула — на изображении была Нинель во всей красе.
— Это Нинель, она тоже паспортистка. Не знаю, выжила или нет.
— Там было много пострадавших, но выжило всего несколько человек. В основном те, кто в момент взрыва находился на улице. Вам повезло, — просто ответил Алексей, уже искренне улыбнувшись. — Все те, кто находился внутри здания, погибли, — на этих словах его улыбка увяла.
— А киборги? А полицейские? Там был паспортный киборг Том и полицейский Стэн… и его киборг Рождер. О них что-нибудь известно?
— Увы, полиция скрывает эти данные, пока ничего точно сказать не могу. Мы сами едва разобрались, кто есть кто. Многие люди так пострадали, что сейчас проводят всевозможные экспертизы, чтобы установить их личность. Все-таки был день, центр города, множество людей… Сами понимаете… — Алексей развел руками. — Мне еще на шестой этаж подниматься, там должен лежать Мазанкин… Елисей, — он сверился с записями в планшете. — Был программистом…