– И все же подумайте, мисс!
Саламандра аккуратно убрала инструменты, защиту и результат работы, сделала запись в журнале экспериментов и медленно вышла в коридор. После напряженной работы в маленьком закрытом помещении, коридор встретил девушку неприятным сквознячком. Посмотрев на тонкое «ночное одеяние» Амирана заколебалась, но усталость взяла свое – она поднялась в комнатку, бросила юбку и тунику в стирку и, быстро приняв душ, упала на узкую твердую кровать. Вечер был весьма насыщенным.
* * *
Лорд Сильверстоун и Тео выпали из портала прямо посреди свалки. Хекнув старик свалился на грифона в истинном обличье и перекатившись умудрился поранить шипами брони толстую шкуру львиного зада. Тео повезло меньше – он упал на землю, под ноги сражающимся. Получив пару чувствительных ударов когтистыми птичьими лапами, он наконец активировал защиту, превратившись в колючий шар, подобный тому, что он подарил Амиране. Шар легко покатился по полю сшибая тех, кто сохранил человеческое обличье, и наконец замер возле крупного дракона в броне стального оттенка.
– Привет, Гранит, – свернув защиту, выпрямился Тео, – что происходит?
– Эти дети шакала и дохлой канарейки, – ровным спокойным голосом ответил мужчина, – решили, что могут себе позволить напасть на детишек, которые прибыли сюда на экскурсию в день великой битвы.
– Вот как, – Тео ощерил зубы, в последнее время тема детей была для него крайне волнительна, – дети целы?
– Воспитатель успел объявить тревогу и накрыть их куполом, – каменный дракон небрежным кивком указал на саркофаг из плотных гематитовых пластин. Черный камень лоснился и искрил от попадающих в него время от времени молний.
– Отлично! – маг жизни вспомнил, что его друг сейчас целуется с саламандрой, а может и не только целуется, может он уже успел увидеть, какими удивленными становятся ее глаза, когда в ее теле распускается цветок страсти… Хищная улыбка обычно мирного бронзового могла напугать кого угодно, благо что свидетелем был только Гранит.
– Разомнемся, – предложил Тео, постукивая кулаком в латной перчатке по ладони.
– Почему нет? – так же сдержанно спросил боевой дракон, заставляя свою броню перейти в боевой режим.
С громким криком молодые драконы кинулись в общую свалку, расталкивая грифонов бронированными кулаками. Они не собирались менять ипостась, им хотелось выплеснуть эмоции в этой битве. А еще оба прекрасно слышали сигнал, означающий «до первой крови». Убедившись, что драконята не пострадали, старшие драконы кланов, успевшие прибыть на поле дали «добро» на хорошую потасовку. Грифонам пора было преподать урок.
Большая часть этих полуптиц-полульвоы мирно проживала в приграничных землях, занимаясь разведением стад и взращиванием садов. Но в стаях до сих пор существовали те, кто был недоволен завершением Великой битвы за Гнездо. Тогда погибло столько драконов и грифонов, что речь шла о выживании двух рас. Уцелевшие правители разделили священное Гнездо и принялись всеми силами поощрять рождаемость. Тогда у драконов появились клубы, а у грифонов большие семьи с несколькими мужчинами. Ведь после битвы за Гнездо мальчиков рождалось втрое больше, чем девочек.
По внутренним каналам драконьей брони прошло сообщение, что напали на школьников как раз грифоны- отщепенцы, успевшие достать свое собственное правительство. Это была негласная команда побить нападающих как можно серьезнее. Тем более на месте священной битвы, выжженном и вытоптанном настолько, что и через восемьсот лет на этом поле ничего не росло. Здесь можно было не сдерживать свои силы и ощутить вкус великой битвы на своих губах.
Драконы с увлечением лупили грифонов, и вот эта увлеченность их едва не погубила. Они оказались слишком близко к эпицентру, не сразу услышали приказ «отступать». Когда грифоны резко подались назад, разрывая потасовки, Тео оказался ближе всех к огромному черному шару, набухавшему какой-то невероятной злобой.
Вколоченные в кадетском корпусе навыки сработали на уровне рефлексов – упасть, ногами к эпицентру и прикрыть голову руками. Удар. Такой мощный, что заложило уши и помутило сознание. Волна, сдирающая броню, как осенние листья. Жар, от которого потрескивают волосы на голове, и кожа болит даже под армейским комбинезоном.
Потом тишина. Звенящая тишина, во время которой слышишь стук собственного сердца. А потом шум. Резкий, мучительно громкий. Топот сапог, тяжелое дыхание, жесткие руки, больно до слез шарящие по телу.
– Тео, Тео! – дракон не сразу сообразил, что его зовут.