Наступала воинственная Азия! Та самая, что, ряд веков давя и удобряя своими и чужими костями равнины и предгорья Кавказа, кровью захлестнула высокую культуру его народов, в десять раз сократила численность населения Грузии и Армении, разрушила почти все города и до начала XIX века удержала в их пределах феодальный строй, отягченный иноземным и иноверным гнетом.
Громоздкое воинство продвигалось медленно. Лишь через несколько дней Абу-Бекр с главными силами подошел к Каравазскому мосту на Араксе. Широко разлившаяся от талых снегов и летних дождей река стремительно катила буро-коричневые волны, унося вырванные водой деревья и кусты.
К берегу подскакала большая конная группа. Впереди всех, на кровном скакуне, в зеленом тюрбане с крупным алмазом и в богатых хорасанских доспехах, маячила фигура Абу-Бекра. К нему подъехал начальник заставы на мосту — мрачный перс в кольчуге и остроконечном шлеме.
— Никто не переправлялся через реку за эти дни? — крикнул атабек.
— При нас никто, великий султан, — почтительно доложил перс.
Абу-Бекр поморщился. Он остерегался этого громкого титула, помня о печальной участи дяди Кызыл-Арслана.
— Ну а до вас? Что говорит бездельник смотритель моста? — снова вопросил атабек.
— За день до нашего прихода двое вооруженных всадников подъехали к мосту и, не заплатив пошлины, проскакали на ту сторону, умчались к Байлакану, — угрюмо ответил начальник заставы.
«Не лазутчики ли?» — задумался атабек. Если проклятые курджии раньше времени проведают о походе на Тифлиз, они успеют подготовиться. На густо заросшем волосами лице Абу-Бекра мелькнула нерешительность. Но уже через секунду атабек встряхнулся и властно крикнул военному везиру Нидхам-ал-Мульку:
— Во имя аллаха! Начинайте переправу…
Солнце уже клонилось к закату, когда в воротах Дорийского замка раздался конский топот и в замковый двор влетел всадник. Бросив поводья подбежавшему слуге, он стремительно поднялся по парадной лестнице.
Подняв голову на шум шагов, Захарий удивился появлению пятисотника Вардана — старого служащего родовой конницы.
— Беда, ишхан! — пересохшими губами с трудом выговорил пятисотник Вардан. Запыленная одежда и утомленный вид показывали, что старый воин скакал в Лори без отдыха весь день.
— Садись, Вардан, выпей вина, передохни. Рассказывай, что случилось в Тбилиси? — спокойно спросил амирспасалар.
— Бубакар[127] с большим войском переправился через Аракс.
Это была грозная весть.
Амирспасалар поднялся во весь исполинский рост, спросил Вардана:
— Почему прозевали Бубакара?
Ответа не ждал, усмехнулся. В самом деле, откуда честный пятисотник мог знать о всех промахах его заместника Цихишвили, ведавшего лазутчиками?
— Однако беспечно живут мои спасалары в Тбилиси! Но что собирается делать аланский воитель?
— Сослан в бой рвется — храбрый он человек. Да что в нем одном толку? — с горечью ответил Вардан. Старый воин явно чего-то недоговаривал.
— А где князь Цихишвили? — спросил Захарий, в уме что-то подсчитывая.
— В Кутаиси, ишхан Закарэ, собирает имерское ополчение, — докладывал Вардан.
— Еще только собирает? А что делают другие спасалары — Ахалцихели, Махатлидзе, Торели?
— Тоже собирают войска Картли, Месхети. Тебя ждут, ишхан! Но… — Вардан замялся.
— Говори! — в голосе амирспасалара зазвенел металл.
Вардан пробормотал:
— При дворе некоторые люди считают — надобно договориться с Бубакаром! Твой высокородный брат, князь Иванэ, просит тебя немедленно вернуться в Тбилиси. Бубакар посла прислал из Тавриза к царице Тамар, требует…
— Что может требовать проклятый обрезанец от великой царицы Картли? — повысил голос амирспасалар.
Вардан оробело прошептал:
— Царицу в жены себе как будто требует…
Захарий подскочил к пятисотнику:
— С ума сошел, что мелешь, Вардан?!
— Истинная правда, ишхан. И некоторые люди при дворе болтают, что придется согласиться… — уверял полузадушенный Вардан.