Столетний карагач у обочины бросал большую тень на дорогу. На одной из его могучих ветвей висел молодой крестьянин, чуть не доставая ногами в старых поршнях землю. Рядом с ним, высунув длинный язык, покачивалась крупная белая овчарка. Мухи роились вокруг. Сладковатый запах тления стоял в полуденном зное.
— Да что это такое? — очнувшись от дремоты, залепетал Манвел. — Людей им мало вешать, уже и за псов взялись?!
У подножия дерева сидела на земле женщина в бедном черном платье, уткнув простоволосую голову в колени. Рядом в арбе, запряженной тощими быками, сидел старик в чохе. Поодаль, в тени другого дерева, расположилась охрана. Стражники полдничали, ели свежий сыр с зеленью, похрустывали огурцами и пили вино прямо из бурдюка.
Мхитар Гош подъехал к арбе:
— Чего ты ждешь, старче?
Старик вскинул потухший взор на монаха. Заметив жалость в глазах Гоша, он пробормотал, отирая слезы:
— Вот дожидаемся с дочкой, когда гзири разрешат снять тело внука. Вторые сутки не дозволяют похоронить, окаянные…
Женщина внезапно подняла голову. Полуседые волосы висели космами, на лице алели свежие царапины от ногтей.
— Вай-мэ! Вай-мэ! Сыночек, сыночек мой!.. — заголосила она.
Мхитар сошел с мула и направился с охранникам. За ним последовал Манвел.
— Добрые люди, почему не позволяете предать земле несчастного, по обычаю христианскому? — учтиво обратился Гош к охранникам.
Рыгнув, старший по виду охранник буркнул:
— Не суй нос не в свои дела, монах! Разве не украл барана пастух у почтенного Дато-купца?
— Еще отрицал, мерзавец, ссылался на волков! — с усмешкой добавил охранник помоложе.
— И пришлось нашему эриставу деньги затратить, из Тбилиси палача в красном колпаке выписывать. Вот и повесили пастуха с его псом по указу царскому!
— Ха-ха-ха! — рассмеялся деревянным смехом молодой. — Другой живности не оказалось у парня, быки-то деда…
— А то пришлось бы и быков повесить! А вот теперь сиди на солнце и охраняй эту падаль! — сердито добавил старший охранник.
Манвел из-за спины вардапета украдкой показал охраннику монету. Тот скользнул по ней небрежным взглядом и нехотя поднял три пальца. Вздохнув, купец вытащил еще две монеты и, присев рядом на траве, шепнул охраннику:
— Повесить повесили пастуха! Значит, за дело… а теперь и христианский долг дозволь выполнить, азнаур!
Монеты скрылись в широкой ладони охранника. Он заорал:
— Забирай внука, старик!
За обедом парон Саргис узнал от шурина, что прибыл прославленный законовед из Нор-Гетика и ждет вызова в царский дворец.
— Как ты думаешь, Абуласан, отец Мхитар — подходящий воспитатель для моего Закарэ? — задумчиво спросил Саргис.
— Пожалуй, да, по большой учености. Только его в руках надо крепко держать. Великий вольнодумец! Теперь по совету владыки Степаноса собирается «Судебник» писать, — небрежно ответил Абуласан.
— Что же, дело очень нужное. Так устрой мне с ним встречу, Абуласан, прошу тебя, пока я в Тбилиси.
— Хорошо, Саргис, я прикажу направить отца Мхитара к тебе, — согласился князь Абуласан, торопившийся во дворец.
Встреча парона Саргиса с ученым-вардапетом состоялась в тот же вечер.
— Совсем дикарем растет! На Пасху привез я его в Тбилиси, повел на всенощную в Сионский собор. Там мой Закарэ царевну Тамар увидел — красавица писаная дочь нашего царя! И вдруг спрашивает меня: кто, мол, это — ангел? Каково, а? Ангелов наяву видит!
Мхитар Гош задумчиво улыбнулся в ответ:
— Это не так плохо, великий ишхан, — ангелов на земле узреть! «Блаженны нищие духом» — сказано в Святом Писании…
— Благодарю покорно, отче! Мечтаний и так слишком много у мальчика, хоть отбавляй, надо его на землю спустить, знания дать! Прошу тебя настоятельно, достопочтенный тео-Мхитар, соблаговоли переехать на жительство ко мне в Хожорни. Чего тебе в Нор-Гетике сидеть на тощих монастырских хлебах, в неудобстве? Я слышал, писать «Судебник» тебя благословил владыка Степанос. Дело полезное и нужное! Вот и можешь у меня, в тишине Хожорни, свой «Судебник» составлять. Из Ани хороший пергамент буду тебе посылать. Сам я все время в Шираке или в царских походах пребываю. Отец мой, блаженной памяти князь Закарэ, преставился в прошлом году, жена одна с детьми сидит в замке. Даю тебе моего отрока в полную власть. Шоторик-оруженосец ратному делу его обучает, конюший Самвел — верховой езде. А ты все науки сыну будешь преподавать, языкам обучишь, с законами познакомишь. Мальчик очень способный, но горячего нрава. А настоятелю в Нор-Гетик отписку пошлем, приличный вклад внесу монастырю…