— О-эй, Хубасар!
От неожиданного окрика норовистый конь прижал уши и заплясал на месте. Всадник резким движением затянул поводья.
— Здесь я, государь.
Из тумана выдвинулась вторая конная фигура. Плечистый всадник в черной бурке подъехал ближе. На скуластом загорелом лице кипчакского типа сквозила досада.
— Где охота, Хубасар, хотел бы я знать?
Кипчак пожал плечами, пробормотал в редкие усы:
— Не разберу, государь. Туман…
— Я тебя спрашиваю, куда девались бездельники ловчие и лентяй Афридон? — рассердился первый всадник.
— Верховые с соколами и гончими не поспевали за нами, государь. От самого Лори вскачь гоним, а теперь вот — туман… Подождать бы восхода!
— Кто выезжает так поздно на охоту? Один Афридон! Тебе тоже захотелось храпеть по утрам?
Хубасар обиженно замолчал.
Со стороны перевала послышался заглушенный топот коней. Хубасар прислушался, тихо сказал:
— Конница, государь. Немалый отряд.
Топот приближался. Из тумана стала вытягиваться вереница вооруженных всадников. Впереди в чехле везли боевое знамя.
Хубасар закричал:
— Кто такие? Откуда?
— Из Хожорни… Конники парона Саргиса, — протяжно откликнулся кто-то из середины отряда. Конница медленно проходила мимо двух всадников.
— Что за Саргис? — спросил всадник в куладже.
— Вероятно, владелец Хожорнийского замка, — предположил Хубасар.
— Однако их довольно много, сотни три… Посмотри, Хубасар, какие длинные пики!
В конце вереницы на обочине дороги замаячила исполинская фигура конного рыцаря.
— А вот и хожорнийский азнаур! Он самого высокого роста человек в Картли! — сообщил уверенно Хубасар.
— Позови его, — приказал всадник в куладже.
— О-эй, батоно Саргис! — закричал Хубасар.
— Кто зовет меня?
Громадная фигура в легкой железной броне приблизилась к всадникам и остановилась невдалеке. Парон Саргис спокойно оглядывал всадников. Кипчак быстро подъехал к Саргису, прошипел на ухо:
— Ты что, ослеп, царя не узнаешь?
Саргис повернулся к царю Георгию, который молча наблюдал за обоими, и низко поклонился. На него в упор смотрели холодные глаза властелина. Суровое лицо Георгия III, с правильными чертами и небольшой русой бородой, было озабоченным.
— Прости, государь, впервые тебя вижу, а тут еще туман…
— Разве никогда не бываешь в Тбилиси? — спросил царь.
— Да редко, государь. В своих горах все сидим. Что нам делать в столице?
Царь внимательно оглядел гигантскую фигуру рыцаря.
— Ты так думаешь? — задумчиво спросил он и, обращаясь к спутнику, сказал:
— Пожалуй, нам именно такие ратные люди и нужны. Ты как считаешь, Хубасар?
Хубасар поспешил согласиться с мнением царя:
— Конечно, государь! Я слышал от покойного отца, что хожорнийские владетели раньше князьями считались, бывали при дворе твоего великого деда…
— Вот видишь, Саргис из…
— Хожорни, государь.
Переменив тему разговора, царь с нескрываемым любопытством спросил:
— А почему, азнаур, ты завел такие длинные пики для своих всадников? Ведь неудобно же с ними будет в бою?
— Смотря где, государь. В горах, действительно, с ними не развернешься. А вот на широких просторах — дело другое! Например, на Ширакской равнине…
— А почему ты знаешь, что нам воевать в Армении придется? — перебил его царь.
— Э, государь, а где же еще? Твой дед, царь Давид, некогда туда водил свое войско доблестное, наверное, и ты захочешь христианские храмы освободить…
Георгий промолчал.
— Я и конный строй изменил, иначе веду своих людей на врага, — поспешно добавил Саргис.
Царь явно заинтересовался хожорнийским рыцарем. Спросил:
— А можешь мне показать, как с этими пиками вы управляетесь?
— Сейчас трудно будет, государь, — туман. Можно и людей и коней покалечить! — объяснил Саргис.
— Хорошо, после смотра покажешь мне и амирспасалару! — заключил беседу царь Георгий.
Раздался лай — подходила царская охота. Позади псарей маячила фигура главного ловчего Афридона. Царь выругался.
Как и опасался Самвел, парон Саргис, заметив расторопность и хорошую посадку на коне молодого парня, велел зачислить его в замковый отряд конюхом. Сейчас он чистил коня парона в небольшом дворе дома в городе Лори. Дворик был зажат одноэтажными каменными постройками, а в одном из окон часто появлялось женское лицо, что явно смущало Самвела.