Гяуры дерзко шли напролом, били, уничтожали, железными клещами прижимали султанские войска к горе. Тщетно подбодрял зычным голосом своих воинов султан, тщетно гнали их в бой обнаженными мечами сотники и беи. Первыми стали отступать огузы. За ними, отбиваясь от наседающего врага, по арзрумской дороге побежали сипахи. Только гулямы с остервенением продолжали отражать атаки курджиев. Но вот у подножья замкового утеса громко затрещали барабаны и пронзительные звуки зурны разрезали воздух. Раздался многоголосый боевой клич. Смельчаки гор — месхи, сваны, пхо-вы и дидои в темных кольчугах, выставив короткие мечи, пошли на приступ замка. Впереди горских цепей шли спасалары Аспаанидзе, братья Григолидзе, неустрашимый Сагир Махатлидзе. У стен замка завязалась отчаянная схватка горцев с султанской гвардией. Рукн-ад-дин понял — сражение проиграно…
У нижнего конца подземного хода, ведущего из замка к арзрумской дороге, держа наготове долгоногих скакунов, давно стояла сотня хорасанцев из личной охраны султана[102]. Задыхаясь от быстрого спуска по подземному ходу, из черного пролома с искаженным лицом выбежал Рукн-ад-дин. От волнения он не сразу попал ногой в стремя и, с трудом перевалив грузное тело через золотую луку, во весь опор помчался по дороге в Арзрум.
Вокруг замка горцы с ожесточением добивали остатки гулямской гвардии. Аспаанидзе, срубив знаменосца, овладел султанским черным знаменем с вышитым двуглавым орлом. С этого момента сражение превратилось в бойню. Сельджуков заперли в железный круг и рубили, «как баранов в хлеву». Замковые рвы наполнились кровью и телами убитых гулямов. Кто не сдавался — погибал. Ерзнкайский и арзрумский эмиры, которые ночевали в замке, так и не спустились вниз с горы и поспешили сдаться в плен амирспасалару Захарию, который с иссеченными в бою доспехами, но невредимый въехал в замковые ворота. Так же благоразумно поступил и рыцарь Урсел. Подняв забрало, он учтиво преклонил одно колено и протянул меч с белым платком на эфесе. Его благому примеру последовал и весь франгский отряд…
Великан Баралтай, весь залитый кровью, был окружен месхами. Он скрежетал зубами от ярости и беспощадно рубил длинным мечом наседавших горцев. Куча трупов образовалась около могучего бейлербея, пока его не увидел князь Иванэ. Подъехав ближе к побоищу, Иванэ закричал:
— О чем вы думаете, храбрые месхи? Пронзите эмира стрелами или, лучше, заарканьте его и возьмите в плен живым!
Баралтай понял зловещий смысл слов курджийского военачальника. Отбросив щит, он поднял забрало и, вонзив себе в горло кинжал, рухнул.
Глава XXIV. В ВЕНЦЕ СЛАВЫ
Тамар из Карсского лагеря отправилась в крепость Одзхрэ вместе с католикосом и преосвященным Антонием, чтобы там дожидаться вестей с поля сражения. Так настоял амирспасалар.
— Я не знаю, чем закончится наша встреча с Нукардином, — оставшись наедине, прямо сказал царице Захарий. — Слишком уж велико и могуче султанское войско! А если все мы падем в бою, придется тебе, государыня, поднимать народ на защиту царства! Поэтому, прошу тебя, пребывай в неопасном месте…
Загнав двух коней, примчался Саргис Тмогвели в Одзхрэ с сообщением о победе. Прослезилась царица, услышав благую весть, и молвила святым отцам:
— Хвала Всевышнему, что даровал победу знаменам нашим! Ибо шли нечестивые агаряне нас покорить и сотворить зло, как их прадеды творили нашим прадедам. Но вот, по воле божьей, снова может приступить к своему мирному труду народ царства нашего. Аминь!
А после негромко спросила Тамар у князя Саргиса:
— Закарэ здоров ли? — и совсем тихо добавила в тревоге: — Не ранен?!
Весь в праздничном убранстве, бурно приветствовал Тбилиси славных победителей. В триумфальном шествии впереди ехал месхетский спасалар Аспаанидзе, волоча по мостовой захваченное черное знамя Рума. За ним пешком шли знатнейшие пленники — амир Мугис-ад-дин, Бахрам-шах и многие другие эмиры и беи. На тысячах верблюдов и мулов везли неисчислимую добычу.
С великим ликованием встречало свою доблестную конницу и население Ани. По обычаю, народные празднества начались молебствием в соборе. И пришлось престарелому владыке Барсегу в торжественной речи восхвалить ратные подвиги шаханшаха и его воинства, во спасение отчизны от врагов совершенные…
А в далекой Киликии, после получения вести о победе грузино-армянских войск, между царем Левоном и гундстаблем произошел недолгий разговор:
— Великий полководец восточных стран снова одержал блистательную победу над сарацинами, государь! И не отметить ли нам торжественным богослужением разгром Рукн-ад-дина? — осторожно посоветовал Абелхариб.