— Да ладно, ты серьезно?
— Ну, я не говорил, что прямо так сразу в лоб. Может, он все забыл… В любом случае вопрос в том, что бы это могло значить. Джони-то хоть выглядит счастливой?
— Джони — да. Она выглядела счастливой с каждым парнем, которого приводила в дом.
— Верно, но ведь не с каждым из них она обручалась?
— По крайней мере, не докладывала. — Мне вдруг захотелось закурить.
Я не курила уже больше десяти лет, но сейчас с удовольствием подымила бы сигареткой. Может, из-за общения с Фрэнком с его хрипловатым голосом. Казалось, я даже слышала, как он сам попыхивает сигаретой — в паузах затягиваясь и выдыхая дым.
— Так ты думаешь, что тот телефонный звонок как-то связан с его появлением у вас?
— Может быть. Да, конечно.
— Ладно, — заключил он. — Я все проверю.
— Точно?
— Да.
— Фрэнк, ты — настоящий друг.
— Я выставлю тебе настоящий дружеский счет. — Он рассмеялся, поскольку ничего не собирался мне выставлять.
— Надеюсь, это не отнимет много времени, — сказала я, вдруг испытав потребность успокоить его. Или, может быть, саму себя.
— Знаешь, что я понял, занявшись частным сыском? Все отнимает больше времени, чем ожидаешь.
— Ах, вот оно как… Как и жизнь вообще.
— Да, правда.
Разговор подошел к концу.
— А знаешь, я все вспомнил, — вдруг изрек Фрэнк, — это было чертовски сложное дело. Над ним ведь работала Муни, верно? Ребекка Муни? И, по-моему, еще Стив Старчик… Похоже, у них имелся какой-то зуб на жену. У следствия хватало других зацепок — сосед видел незнакомую машину, задние ворота взломали снаружи, как и заднюю дверь… Говорили, что для этих взломов потребовалась недюжинная сила.
— Подозреваю, что все было инсценировано. Ею самой.
— Как ее звали… Лори? — помолчав, спросил Фрэнк.
— Лора.
— Точно, Лора… Так это ее рук дело? Она сама забила его битой?
— Молотком.
— Да, верно. Вот, значит, оно как… Что уж тут скажешь? О, черт — там же все видел их ребенок?
— Фрэнк…
Мой тон выразительно подразумевал: я не могу обсуждать подробности. Даже сейчас. Суд засекретил записи, где он назвал мать убийцей. Как и все показания под присягой. Не было никакой очной ставки, все решалось за кулисами. Сделку заключили в крутых кабинетах чиновники в деловых костюмах.
— Ну да, — понимающе произнес Фрэнк, вспомнив о конфиденциальности. — Конечно. Извини. Я ведь…
Его голос оборвал входящий звонок на мой телефон с какого-то незнакомого номера. Я сообщила Фрэнку, что мне нужно принять новый звонок. Но перед тем как переключиться, задала последний вопрос:
— Ты говорил, что сосед видел там чужую машину. Обнаружились ли еще подробности?
— Нет, не думаю. Только то, что на улице сидел в машине какой-то парень, примерно в то время, когда произошло убийство.
— Где ты это услышал?
— Ну, знаешь… Слухами земля полнится. Теперь уже мне надо вспомнить о конфиденциальности.
— Может, инсценировку устроил какой-то приятель Лоры Бишоп?
— Это уже другой разговор… — Немного помолчав, он добавил: — Ладно, выше нос. Я буду на связи.
— Спасибо, Фрэнк.
Я переключилась на новый звонок, интуитивно догадываясь, кто мог мне звонить.
— Алло?
— Это доктор Линдман?
— Да.
Пауза. Затем:
— Нам понадобилось двадцать минут, чтобы успокоить моего отца — а он и так плохо себя чувствует… Что именно ты ему сказала? Что ты вообще делала в моем доме? Кто тебя послал?
Должно быть, звонила Кэндис. Я ведь оставила свою визитку в гостиной.
— Мне очень жаль, — начала я, — я лишь хотела задать несколько вопросов, чтобы…
— Еще раз приблизишься к моей семье, и тебя посадят. Все понятно? Оставь нас в покое, стерва.
Она отключилась.
Глава 16
Семья Бликеров считала, что я сделала нечто предосудительное. Конечно, они немного странные — со всеми их поросячьими фигурками в доме, погруженном в полузабытье, где все казалось мешковатым и бесформенным, пропитанным морской влажностью. Любому стало бы понятно, что им пришлось многое пережить. Арнольд Бликер выглядел больным, а его дочь превратилась в чрезмерно заботливую опекуншу…
Но они определенно думали, что я в чем-то виновата.
Причем не только я.
Я участвовала в каком-то сговоре.
Пусть такое отношение и неприятно, однако весьма интересно, и оно подсказало мне новое направление мыслей. Возможно, старое дело нуждалось в продолжении. Вернувшись в свой офис в Уайт-Плейнс, я совершила набег на буфет в кухонном уголке и нашла бутылку джина. «Танкерей». Такой джин обычно пила моя мать. Я налила себе изрядную дозу этого крепкого напитка и, выключив свет, устроилась в темноте на кожаном диване. Оконные жалюзи исполосовали пол решетчатыми тенями. Снаружи, с Мамаронек-авеню, доносился приглушенный шум движения автомобилей.