Днем Джеймс везде носил с собой мобильный, а каждую ночь аккуратно заряжал батарею. И когда телефон все-таки оживал холодным голосом рекламных агентов или незнакомцев, набравших неверный номер, в груди его вспыхивала надежда, и это было даже хуже, чем ожидание. У Джеймса не было ни друзей, ни дома, ни любимой — осталась только надежда, и она стремилась заполнить собой вакуум.
Должен заметить, надежда, как и страх, — изнуряющее чувство. Своего рода фокус: откроешь раковину, а внутри — пустота и отчаяние. Крошечная трещина — и отчаяние вырвется наружу и заполнит собой весь мир.
На четвертый день Джеймс обнаружил новый вход в лабиринт. Утром в воскресенье он поплавал в бассейне и как раз мыл на кухне посуду после завтрака, когда заметил на подоконнике газету. Наверное, Грэм забыл, решил он. Джеймс вытер руки и взял в руки листок. Та самая местная газетенка, которую он читал в первый день, сидя в кафе на Юниверсити-роуд. Движимый любопытством, Джеймс открыл страницу с астрологическим прогнозом:
РАК 21 июня — 22 июля: Все налаживается, поэтому незачем вешать нос! Вами руководит Сатурн — планета работяг, но вскоре все изменится. Новости придут, когда вы меньше всего будете их ждать. Настало время забыть надежды и успокоить страхи. Верьте в букву «М» и цифру 21.
Джеймс облегченно вздохнул, но вместе с облегчением пришла злость. С тех пор как он в последний раз потерял сознание на Лаф-стрит, Джеймс изо всех сил гнал от себя страшные воспоминания. Он знал о трагедии, о которой случайно упомянула миссис Квигли, однако предпочитал не думать о ней; каждый день он дважды проезжал мимо Лаф-стрит, но ни разу даже не повернул головы, словно улица исчезла с городской карты. Он подавлял страхи — и на их место приходили сны наяву, — но главное, Джеймс впустую тратил время и в упор не замечал ключей и подсказок. Не важно, что это: случайность или мистическая проницательность астролога, главное, что совет верен. Пришло время отринуть страхи.
Джеймс надел куртку и вышел из дома. День выдался сухой и ветреный. Он пересек парк, миновал Грин-авеню. Глядя прямо перед собой и стараясь не встречаться взглядом с темно-синими дверями домов, он быстро шагал к Лаф-стрит. Нужно переименовать ее — пусть отныне называется улицей Воспоминаний, подумал Джеймс и нервно усмехнулся. Усилием воли он изгнал из головы назойливую музыкальную тему; сделав несколько глубоких ритмичных вздохов, вытолкнул из груди ужас.
Джеймс остановился и резко повернул голову. Лаф-стрит, номер двадцать один. Высокий особняк красного кирпича, крытая шифером крыша. Два черных подвальных окна фонарем, в одном треснувшее стекло, другое заколочено. Дом выглядел нежилым, и с тех пор, как Джеймс видел его в последний раз, успел изрядно обветшать. За этой дверью лежало его прошлое.
Некоторое время Джеймс стоял у обочины, разглядывая дом и сосредоточенно размышляя. Мысли текли медленно и вяло. Фасад дома походил на лицо мертвеца с закрытыми глазами и сомкнутыми губами.
А что, если он еще жив и просто застыл в глубоком обмороке?
Мимо проезжали автомобили. Моросило. Старуха катила тележку из супермаркета, колесики скрипели по тротуару. Зажглись фонари, дождь усилился. Долгое время ничего не происходило, и Джеймс уже решил уходить, но тут краем глаза уловил слабое движение.
Он прищурился. Дверь слегка приоткрылась. Джеймс затаил дыхание. Прошло несколько секунд — дверь снова закрылась.
Движение было мимолетным — большинство людей вряд ли заметили бы его, но только не Джеймс. Дом разомкнул уста, словно решил поведать ему свою историю.