Без сомнений, это была та самая комната, которая жила в памяти Джеймса или являлась ему в виде галлюцинаций. Он уже бывал здесь раньше, как и та девушка.
Немного успокоившись, Джеймс принялся методично обшаривать комнату в поисках улик. Заглянул под кровать, за шкаф, за батарею. Ничего. Наконец он остановился перед шкафом. В замке торчал ключ. Джеймс повернул его, и дверь, скрипнув, отворилась. Перед ним, аккуратно разложенные по полочкам, лежали обломки чьей-то жизни.
Мужская одежда: брюки, куртки, рубашки, носки и туфли. На полках стояли книги, видеокассеты и компакт-диски. Фотографии и блокноты занимали целую коробку, сверху лежали несколько листков отпечатанного текста. «Глава 2» — гласила надпись на верхнем листке. Джеймс сразу узнал продолжение истории Мартина Твейта. Наверное, комната принадлежала Малькольму Трюви, подумал Джеймс, он спал на этой самой кровати. Возможно, когда-то они с Джеймсом делили эту комнату? Кто знает, может быть, раскрыв тайну Трюви, Джеймс разберется со своей?
Он поспешно пробежал глазами первый листок — вот она, улика! — но, перейдя ко второму, разочарованно отпрянул. Текст прерывался на полуслове. Страницы были пронумерованы. Первая оказалась двадцатой, вторая — двадцать пятой. Перед Джеймсом лежали разрозненные фрагменты второй главы. Двадцать три страницы из стостраничной рукописи. Разочарованно покачав головой, Джеймс снова принялся за чтение. Придется читать внимательнее, чтобы потом заполнить пустоты.
Глава 2
Два дня и две ночи я не покидал своей комнаты и почти все это время пребывал без сознания. Нервное потрясение и физическое истощение — последствия той незабываемой ночи — привели к тому, что организм не справился с нагрузкой и на долгое время я погрузился в тревожный сон без сновидений. Окончательно проснувшись, я понял, что изнемогаю от голода и жажды. Я не держал еду в комнате, поэтому пришлось вставать с постели и отправляться в таверну на углу. В «Зеленом человечке» я, словно изголодавшийся зверь, проглотил тарелку луковой похлебки, здоровенный ломоть хлеба, две порции тушеной баранины и пару кружек эля. Утолив голод и промокнув рот грубой полотняной салфеткой, я откинулся на стуле и несколько секунд бездумно разглядывал посетителей таверны. И в это мгновение ко мне вернулась память, и я осознал, что моя карьера разрушена.
Как ни удивительно, но мысль эта не вызвала в душе протеста, и я равнодушно размышлял над тем, что моей службе у доктора Ланарка пришел конец. Меня распирало от радости. Я был так сильно влюблен, что все обстоятельства, напрямую не относящиеся к предмету моей любви, представлялись мне мелкими и смехотворными. Я хотел лишь одного — увидеть ее еще раз. И пусть это желание казалось невыполнимым, я знал, что непременно добьюсь своего, чего бы мне это ни стоило! Остановить меня может только смерть.
Теперь я вспоминаю это мгновение как едва ли не самое счастливое в жизни. Я сидел в сумрачном грязном ресторанчике сытый и расслабленный. Бледные лучи зимнего солнца падали на кожу сквозь оконное стекло. Во рту еще ощущался вкус эля и олова. Все надежды, сомнения и страхи остались позади. Моя жизнь превратилась в прямую и узкую тропу, каждый шаг по которой станет отныне актом служения. Я поклялся, что с этой ночи и до гробовой доски буду оберегать покой и охранять от зла мою любимую…
…и думать забыл, поэтому удивился, увидев Ланарка. Доктор озабоченно всматривался в меня.
— Дорогой мой Твейт, когда вы не появились на службе, я решил, что вы заболели. Увы, я не ошибся. Что за хворь вы подхватили, мой юный друг? Лихорадку? Я сейчас же пошлю за доктором!