Двое других, еще тише, делали ставки на то, насколько долго рекрут вторых проваляется в больничке.
А компания из четверых парней и вовсе, чуть не в полный голос обсуждала, какие травмы можно получить, если вот так шибануться об стену.
Молчали только тот, что оттащил меня от татушного, и перекаченный здоровяк с простодушным выражением лица, стоящий с ним рядом.
В общем, конкретно за Пита никто, кроме нас с Зуром, и не переживал.
Меж тем, врач прямо тут, на полу у стены, принялся осматривать Червяка.
Сидящему парню он ощупал спину и сказал тем, двум мужикам, которые злились на Валета, что здесь у рекрута только ушиб и при должном уходе, через пару дней все будет в порядке. До меня дошло, что это были кто-то из старших второго отряда, к которому, по всей видимости, и приписали нашего Червяка. Но по выражению лиц этих двоих было понятно, что пара дней для них тоже много.
Потом доктор уложил Пита и стал осматривать его живот. И вот тут уже он скривился и нехотя выдал, что с этой проблемой не все так хорошо.
— Я должен забрать мальчика и обследовать его хотя бы у нас, в медпункте.
— Надолго? — недовольно, хриплым голосом, спросил один из старших.
— Нужно понаблюдать хотя бы до вечера, а там станет ясно, или все же оправится ваш рекрут за два дня, или придется переводить его наверх, в госпиталь. А там уж как пойдет, — ответил врач.
— Я Валета точно урою! И сержант мне не указ — я в своем праве! — прорычал тот же мужик, и мне стало ясно, что это однозначно капрал второго отряда.
— Подожди Сиплый, — ответил ему доктор, — не нарывайся пока. Давай посмотрим до вечера, что с пацаном. Несите его к нам, давайте.
Капрал легко, как будто Червяк ничего не весил, поднял его и направился к выходу, вслед за врачом.
Толпа, обсуждающая это происшествие, стала рассасываться.
— Ты, я так понимаю, Хвост? — обратился ко мне тот искатель, что вроде как за мной присматривал, и которого сержант назвал Паленым.
— Угу, — буркнул я, сам соображая, смогу ли сейчас отправится вслед за Питом и поддержать его там, в медпункте.
А — нет, не смогу.
— Ну, тогда ты теперь наш, так что пошли-ка, наконец, знакомиться с твоим новым домом, — сказал мне Паленый, на корню прихлопнув все мои поползновения.
Делать нечего, и я поплелся за ним к лестнице. Да и прав он, что ни говори, у меня теперь не просто дом новый, но и жизнь в целом. Так что надо привыкать, что с Червяком я теперь в разных командах и его здоровье, проблема других.
Глава 6
Пока топали по ступеням, я косился на моего сопровождающего, стараясь его рассмотреть.
Он был не молод. Наверное, уже хорошо лет за сорок. Коротко стриженные, темные волосы мужчины отблескивали в свете ламп сединой, а на лице от носа и по любу пролегали глубокие морщины. Нет, не старческие еще, как у наставника Тода, а те, которые заламываются с годами от движения мышц при разговоре. Глаза у него тоже казались темными, а взгляд их был цепким и немного насмешливым, тоже по-своему выдавая немалый возраст.
— Меня, если понял, зовут Паленый, — представился он, — а этот громила у нас Пердун, — кивнул он на дибиловатую гору мышц, которая торчала впритык к нему там, внизу, а теперь так и шлепала в шаге за нами.
Когда Паленый обернулся, мотнув головой на качка, я увидел, что под правой нижней челюстью у него вся шея изувечена старыми ожоговыми шрамами. Белесые наросты перевивались, подтягивая кожу под кадыком, а потом убегали за ворот куртки вниз, видимо на грудь. И мне стало совершенно ясно, откуда у этого искателя такая кликуха.
— В команде мы не выкаем, — говорил меж тем Паленый мне, — и ты не начинай, а то приучишь еще Стояка к такому, потом все не отобьемся, — хохотнул он.
— Ты слушай, Паленый всегда дело говорит, — подал голос качок, на полном серьезе давая мне совет к очевидному.
В общем, стало понятно, что мне не показалось и с головой у него действительно что-то не то.
К этому моменту мы успели подняться по лестнице и миновать четыре двери в отсеки команд. Возле пятой остановились.
— Заходи, — повел рукой на открытый проем искатель, а увидев, что я заглядываю через его плечо на последующие двери, добавил, — там пустующие отсеки. Команд искателей всего пять, и это уже давно. Держать большее количество смертников Совет считает нецелесообразным, — хмыкнул он.
Я поежился от этой его довольно черной шутки и ступил в отсек, теперь уж точно моей команды.
Небольшой проход был оборудован под прихожую — в углу кучей свалена обувь, а по стене на крючках развешены куртки.
— Не топчи, разувайся. Вот тебе мои старые тапки. Великоваты, наверное, будут. Ну, ничего, с первой зарплаты купишь свои, — гостеприимно приговаривал Паленый, подкидывая мне к ногам пару раздолбанных шлепок и вешая мою куртку рядом со своей.
Пройдя дальше, мы оказались опять в общем холле, но теперь маленьком, не больше двадцати шагов вглубь. Посреди него стояли стол и стулья, а дальняя от входа стена была забрана полками, заставленными всякой интересной мелочевкой, которую я тут же пообещал себе как можно быстрей рассмотреть повнимательней.
За столом сидели двое мужчин, как и все здесь, в отсеке охотников и искателей, колоритных с виду и уверенных в себе.
Когда мы вошли, один из них, тот, чье сильно смуглое лицо с одной стороны обезображивали бугристые рытвины и гнойные прыщи, потряс стаканом и скинул из него на столешницу тройку кубиков. Второй же, с лохматыми бровями и носом, свисающим чуть не до верхней губы, громко фыркнул и сгреб к себе несколько монет, до этого лежащих между мужиками.
Понятно, парни развлекались игрой в кости.
После того, как один отфыркался, видимо это был у него такой смех, а второй что-то проныл в ответ, они наконец-то подняли глаза и на нас. И, конечно же, сразу въедливо вперились в меня.
— Ты, значит, и будешь наш Хвост? — спросил бровястый.
Я кивнул, понимая уже, что это и есть Стояк, а значит, капрал нашей команды. Кроме бровей и низко висящего носа я теперь разглядел, что лицо его достаточно сурово, а взгляд глубоко посаженных светло-голубых глаз выражает не только заинтересованность, но и напряжение.
— Ничего так, не плох, не хуже Хрякова Гагата.
Это видимо была достойная оценка меня, потому что все закивали согласно и заулыбались. Ну, как заулыбались… командир вон с прыщавым скорее оскалились, хотя, конечно, напряжение из глаз Стояка ушло.
— Ладно, располагайся пацан, — потом кинул уже моему сопровождающему, — Паленый, ты ж все равно ничем не занят, так покажи ему тут все, пусть место себе выберет. И вообще, назначаю тебя его наставником, — и они с приятелем опять вернулись к прерванной игре.
А я оглядывался. Слева от меня — две открытые двери в каюты, в которых свет был притушен, и разглядеть, что там, я толком не мог. Справа, тоже две двери, но обе закрыты полностью. Ну, а сзади, соответственно, оставался проход-прихожая и освещенный проем, возле которого уже стоял Паленый и указывал мне внутрь.
— Гальюн. Мимо унитаза не ссать, шторку в душе задергивать и чужих принадлежностей не брать, иначе урою самолично! Вон его, год отучали чужие щетки не хапать, — кивнул он на лыбящегося Пердуна, — надеюсь, что ты не настолько тупой.
Я просто кивнул, потому, как сказать на это мне было нечего. А голословное утверждение о том, что я не тупой, в этом случае все равно бы, не прокатило. Тут делом доказывать надо, это я понимал.
Паленый прошел ко входу в первую полутемную каюту.
— Тут живут командир и Прыщавый. Так что здесь тебе выбирать нечего, — и он вроде отошел к следующей двери.
А я вот замер на пороге все той же. Сразу у двери по углам размещались полки с вещами, в глубине, вдоль стен, стояли две кровати, а вот прямо по курсу…
Паленый вернулся и, видно поняв по моим квадратным глазам, на что я так недоуменно пялюсь, хохотнул:
— А-а, точно, ты ж только что из интерната! Это, мой мальчик, полимерина. Знаешь, что это такое?