Не обращая на Эверетта внимания, робот приблизился к человеку в инвалидной коляске.
– Кэйл! – воскликнул Эверетт.
Тот, по всей видимости, не услышал. Зашел за спину Илфорду, сомкнул изъеденные коррозией пальцы на подлокотниках. Толкнул кресло и покатил вперед. Илфорд ничего не замечал, ни на что не реагировал. Спал.
Робот укатил кресло с перекрестка, где стоял Эверетт, и скрылся за углом. Эверетту бросилась в глаза его заботливость. Готовность оберечь Илфорда.
От кого оберечь? «От меня!» – сообразил Эверетт.
И тут, словно разгадав некую важную загадку, дирижаблеподобный Эверетт позволил себе взмыть над лабиринтом, подняться в небесную синеву. Оттуда он увидел, как телеевангелист, толкая перед собой кресло, терпеливо пробирается по лабиринту.
Витая в воздухе, Эверетт приметил еще одного заплутавшего. К нему-то он и направился. Снизился. Приземлился.
Кули.
Снова Эверетт незримым жирным призраком стоял в коридоре лабиринта. Кули расстегнул воротник рубашки, пиджак нес перекинутым через руку, но все равно обливался потом.
Он свернул в другой коридор, но тотчас остановился, повернулся и пошел обратно к перекрестку. Поднял глаза, вгляделся сквозь Эверетта, явно не замечая его. Он искал выход.
– Кули, – окликнул его Эверетт.
– Он тебя не слышит, – произнес голос него за спиной.
Он повернулся и увидел Келлога. Толстяк враскачку вышел из-за угла, остановился и расплылся в улыбке.
Келлог оказался прав – Кули не отозвался. Не услышал. Он уходил прочь, опасливо заглядывая за углы. Его интересовал только выход. Через минуту он исчез из виду. Келлог и Эверетт остались наедине друг с другом.
– Как жизнь, пилигрим? – Келлог вынул изо рта сигару. – Ну и дела! Да ты не человек, а плевок в лицо гравитации. Что ты хочешь этим сказать?
Келлог подошел и ткнул пальцем Эверет-ту в живот. Палец беспрепятственно прошел сквозь нематериальную плоть.
– Большой, но легкий, – изрек Келлог. – Плохой диагноз.
– Они меня не видят.
– Так точно.
– Но это я их сюда перенес. Моя сила растет.
– Ты всех нас сюда перенес, – подтвердил Келлог. – Это твой сон.
– Что теперь будет? – спросил Эверетт. Келлог сунул сигару в рот, скорчил жуткую рожу, руками изобразил клешни.
– Воззмеззздие! – прорычал он. – Но тебе это не по плечу. Ты привел мустанга к воде, ковбой.
– Что?
– Сам себя обезвредил, приятель. – Келлог снова воткнул руку в живот Эверетта. – Ты бесплотен.
Они вместе поплыли в небо, как дирижабли-близнецы. Оставили внизу лабиринт.
– Я не хочу мстить, – сказал Эверетт. Келлог пожал плечами.
– И тем не менее. – Он откинулся назад и заложил ногу за ногу, будто сидел в шезлонге, а не болтался в воздухе.
– Я хочу их отправить домой.
– Они вернутся домой. Они сумеют вспомнить, как сюда попали. Но это не важно.
– Я усадил Илфорда в инвалидное кресло. Я его сделал калекой вместо Кэйла.
– Да, он здорово перетрусил. Но это ненадолго. Очухается, если только ты не помешаешь.
– Я думал, Кэйл его убьет.
– Да ну? – Пепел с сигары Келлога просыпался на лабиринт. – Похоже, ты недооцениваешь проблему отцов и детей. И родственных отношений в целом. А ведь это мощная штука, Хаос.
– Как у нас с тобой?
– Хе! Да. Правда, я бы не хотел сейчас об этом говорить.
– Я когда-нибудь залезал в твои сны? Откуда ты столько знаешь?
– Не чаще, чем я залезал в твои, капитан Рассеянный. Но в этом уголке моих снов ты ни разу не бывал.
Они поднялись уже так высоко, что лабиринт превратился в клочок тени на просторе, захламленном металлоломом и прорезанном автострадой.
– Кули и Илфорд мне не нужны, – сказал, поразмыслив, Эверетт. – Я только хотел выручить Иди. И я это сделал.
– А, ту цыпу с двумя мальчуганами? Эверетт кивнул.
– Ты что же это, волк-одиночка? В капкан угодил?
– Может быть.
Келлог ухмыльнулся:
– Так вот откуда такое пузо. – Он протянул руку, чтобы снова ткнуть Эверетта в живот. – Семейное будущее. – На этот раз жир на животе Эверетта был вполне материален. – Что ж, нет худа без добра. Может, когда-нибудь приличной фигурой обзаведешься.
Эверетт ничего на это не сказал. Лабиринт уже исчез из виду.
– Семья – лучшая оэсэр, – сказал Келлог. – Поздравляю.
– Оэсэр?
– Ограниченная субъективная реальность. Припоминаешь? Ну конечно! Ты всегда был мистер Дырка В Голове.
– Я помню, – сказал Эверетт.
– Да неужто? Не иначе, в лесу что-то сдохло. – Келлог вдруг заложил вираж вправо. – Ладно, мне пора, хочу к самолету прицепиться. До встречи, дружище. И больше не притрагивайся к золотым часам.
Он унесся в облака. Эверетт остался один. «Я отказываюсь от возмездия, – думал он, плывя в вышине. – Я отказываюсь от могущества. Но сначала я должен кое-что изменить. Семью. Сделать всех нормальными».
Он полетел вниз.
Было утро. Иди и Дэйв сидели у костерка возле машины. Эверетт слышал, как Мелинда и Рэй спорят на среднем сиденье. Как только Эверетт сел, они умолкли.
Иди больше не была лилипуткой. А у Дэйва исчез хвост.
Эверетт неуклюже выбрался из машины. К нему подошла Иди.
– Хаос, ты нынче ночью сон делал. Про нас. И вот, погляди. Мы – прежние.
Он промолчал. В голове стояла сонная одурь.
– Завтракать будешь? – спросила Иди. Он кивнул. Она взяла его за руку. Из микроавтобуса вышли Мелинда и Рэй. Рэй был нормального роста, а Мелинда избавилась от шерсти.
– Э, – сказала Мелинда, – а ты все такой же толстый.
– Он, должно быть, забыл про себя, – предположила Иди. И ласково улыбнулась Эверетту. – Но это пустяк.
– Э, а моя шерсть? – сказала Мелинда. – Для меня это не пустяк.
– Извини, – сказал Эверетт.
– Ты, козел! Хоть бы спросил сначала.
– Мелинда! – строго сказала Иди.
– Нет, но ведь в самом деле…
– Он же хотел как лучше. Правда, Хаос?
– Я все исправлю, – пообещал он. – Снов будет еще уйма. Верну тебе шерсть.
– Сегодня же ночью! – велела Мелинда.
– На. – Иди протянула ему гренку с желе и пластмассовую чашку чая.
– А я хочу хвост, – тонким голоском потребовал Дэйв.
– Ты не хочешь хвост, – сказала Иди. – Ты хочешь вредничать, как Мелинда.
– Нет, правда. Правда хочу. Правда! – Ему нравился хвост, – проворчала Мелинда.
– Ничего. Кое-кому твой сон по душе пришелся, – сказала Иди Эверетту. – Правда, Рэй?
– Ага, конечно, – согласился Рэй.
– Так что спасибо, Хаос. И спасибо, что заботишься о нас.
– Да чего там, – произнес он с набитым ртом. – Не стоит благодарности.
Они отправились в путь. Пока дети играли на задних сиденьях микроавтобуса, Эверетт рассказал Иди все, что знал.
Она выслушала и задумчиво покачала головой:
– Тебе больше нечего бояться. Мы тебя в обиду не дадим.
– Откуда такая уверенность?
– Не позволим тебе создать чудовищный мир или увязнуть в бредовых фантазиях. Потому что всегда будем рядом. Помнишь, ты во сне вернулся в кинотеатр? Помнишь, тебя там нашла Мелинда? Она помнит. Потому что это была она, настоящая.
– И что с того?
– А то, что мы всегда будем приходить за тобой. В любой сон. В любой мир. Потому что ты пропускаешь туда людей.
– Эй, Хаос, – сказала Мелинда с заднего сиденья. – Как тебе это нравится?
– Что? – Он посмотрел на ее отражение в зеркальце заднего вида. Она глядела вверх и показывала безволосой рукой.
– Вон! – Рэй показал из своего окна.
– Ух ты! – воскликнул Дэвид.
– Хаос, что это? – спросила Иди. Эверетт развернул на сиденье огромное тело и втянул голову в плечи – иначе было не выглянуть в боковое окно. Под облаками мчалась машина, беспропеллерный вертолет, вроде того, на котором летал Вэнс. Нелегко было разглядеть его на фоне сверкающего солнца, но Хаос понял, что вертолет держится низко, пилот приноравливается к скорости микроавтобуса.
Не надо отвлекаться за рулем. Взгляд Эверетта вернулся на дорогу.