— Не сегодня, — раздражённо рыкнул, лёг на пол и закрыл глаза. Нет, сюда определённо нужна была кровать…
Всполохи огня ослепляли, кто-то сгрёб меня за шкирку и тащил подальше от взрывающихся снарядов. Не было ни жреца, ни чёрной жижи, что из него сочилась. Скверны, подсказало мне моё подсознание. Я никак не мог вспомнить, почему был уверен, что эти чёрные щупальца назывались именно так. Готов поклясться, что никогда раньше ни с чем подобным не сталкивался.
— Живой⁈ — обеспокоенный голос Советника прервал мои размышления.
— Вроде живой, контузило только слегонца. И это… от него идёт мощный фон энергии смерти, я такого никогда не встречал.
Судя по всему, за шкирку меня тащил один из некромантов. Морт, кажется. Я плохо знал их братию, да и они не стремились идти на тесный контакт. Но всегда приходили на помощь, когда возникала такая необходимость.
— Ладно, тащи его в палатку, там разберёмся, — я слышу, как Советник морщится и машет рукой в сторону полевого тента. Он не любил разговоры о смерти и всегда настаивал на том, что худой мир лучше любой войны.
Жаль, что это не всегда работало.
Я сделал усилие, чтобы вывернуться из стальной хватки некроманта. Мне нужно было обратно на поле боя. Но меня тут же перехватил Советник.
— Да лежи ты, успеешь ещё навоеваться. Фара дум! — он раздражённо укладывает меня на лежак, и я проваливаюсь в темноту.
Проснулся я в холодном поту и укрытый каким-то тонким покрывалом.
Хех, кому-то всё же хватило смелости сюда спуститься.
За дверью слышна постепенно нарастающая ругань. Ну что там ещё?
Пошатываясь, выползаю из подвала. Состояние слабости во всём организме, как после затяжной болезни.
— Да он три дня уже там торчит! — визгливый голос Мухина вгрызается в мозг.
— И ещё три дня проторчит, ежели господину надобно будет, — спокойно басит баба Маша. — Куда собрался, малохольный⁈
Непродолжительные звуки борьбы и всё затихло.
Так, у меня два вопроса. Во-первых, что тут делает баба Маша, а во-вторых — в каком нахрен смысле три дня⁈
Я был уверен, что проспал не больше восьми часов, а тут… Если меня так выключило из-за моих экспериментов со скверной, а я был уверен, что так и есть, то перспективы вырисовывались не очень радужные.
У меня были большие планы на этот источник силы, а теперь придётся с ними притормозить. Я просто не могу себе позволить опять выпасть из жизни на такое количество времени.
Обидно, мне казалось, что я нашёл ту самую заплатку, которая позволит мне игнорировать адамантовый браслет. Возможно, если я не буду так нагло и много черпать энергию скверны, то и такого жёсткого отката удастся избежать.
В любом случае, скверна решала мою проблему только тогда, когда я находился с ней рядом. И пока я не придумал, как приручить эту чёрную субстанцию, чтобы её частичка постоянно находилась рядом, сильно рассчитывать на скверну не стоило.
Картина, представшая передо мной, когда я вышел из подвала, была просто восхитительна.
Мухин то и дело пытался прорваться к двери, но тучная баба Маша была неприступна. Она стояла широко расставив мощные ноги и скрестив руки на груди. А на каждую его попытку только раздражённо хмыкала и поносила беднягу на чём свет стоит.
Мне его даже жалко стало, если честно. Взгляд у него был растерянный и обречённый.
— Ну наконец-то! Наша спящая красавица соизволила проснуться!
А нет, не жалко.
— Мне надо срочно с тобой поговорить, — Мухин снова стал надменным и раздражающим.
— Ну давай поговорим, раз надо, — пожимаю плечами, чем быстрее от него отделаюсь, тем лучше.
— Да вот ещё! — зычный голос бабы Маши заставил Мухина пугливо присесть. Я, слава скверне, удержался. — Господину надо поесть. Он хоть и нехристь богомерзкая, но обедать вовремя обязан!
Возражать ей не очень-то хотелось, хотя голодным я себя не чувствовал.
— Позже поговорим, — кивнул я Мухину и направился на кухню. Столовая ещё была не готова, как буркнула мне, удовлетворённая моей покладистостью, женщина.
Мухин тоскливо вздохнул, но возражать тоже не решился.
Перед обедом мне всё-таки удалось ненадолго улизнуть в ванную, чтобы смыть с себя засохшую кровь, пот и грязь. И только после этого, разомлевший и расслабленный от горячей воды, я спустился на кухню, откуда доносились соблазнительные запахи.
В какой-то момент мне начало казаться, что это какой-то коварный план — убить меня посредством критической массы еды в моём желудке.