— Воронов. Макар.
У меня наконец получается отвести взгляд в сторону и смотреть не в её выцветшие глаза, а куда-то в область переносицы.
— А-а-а, Воронов, — неприязнь в её голосе заметно усилилась. — Ректор говорил о вас. Ну да, ну да. Протеже Соболевых, как-будто наши благодетели не могли найти кого-нибудь себе под стать, а не какого-то… — бабка запнулась и не стала развивать дальше эту мысль. — В любом случае, это не даёт вам право нарушать наши внутренние правила, которые существуют уже не первое столетие!
Ну вот, я же говорил — свод очень важных правил, в очень важной Академии. Он существует.
— Меня зовут Ада Марковна, запомните это имя и вспоминайте каждый раз, когда решите совершить какой-нибудь необдуманный проступок. Я с вами, при всём моём уважении к Роману Андреевичу, церемониться не собираюсь! — бабка последний раз попыталась моргнуть и куда-то упорхала. Видимо, вселять страх и ужас в кого-нибудь ещё.
Ну и славненько, теперь можно спокойно перекусить.
— А это что ещё за чмошник? — грубый насмешливый голос настиг меня где-то на середине пути к канапешкам. Да ну ёпт. — Слышь, придурок, ты где такой модный фрак-то раскопал? На помойке что ли? Эй, Соболь! Ты посмотри только на этого чудика! — голос противно заржал, а я с интересом повернул голову в сторону этого мамкиного юмориста.
Здоровый бугай в дорогом костюме преградил дорогу какому-то щуплому очкарику. В отличие от меня, очкарик дресс-код не нарушил, на нём был классический костюм, но на пару размеров больше, чем он сам. Да и заплаток на этом костюме было столько, что удивительно, как он ещё не расползся в пыль от времени. Теперь я не был уверен кто древнее — костюм очкарика или же Ада Марковна. Не исключено, что они были ровесниками.
— Стой, куда собрался? — бугай пихнул очкарика в грудь, когда тот молча попытался обойти обидчика. Очкарик покачнулся и шлёпнулся на пол. — Не, какие же наглые новички пошли. Да, Соболь?
О, а вот и Егорушка нарисовался. Кажется, пора пойти и поздороваться со старым знакомым.
Прим. автора: теизм — зависимость от чая.
Глава 14
Я успел подойти как раз к моменту, когда очкарик поднялся с пола и уже заносил свою тощую руку для удара. Что-то мне подсказывало, что это было плохой идеей, поэтому я перехватил его костлявый кулак до того, как он встретился с довольно скалящейся рожей бугая.
— Господа, — церемонно киваю и гораздо тише говорю уже очкарику, — успокойся, он же тебя нарочно провоцирует.
— Плевать, — паренька ощутимо трясёт, а лицо смертельно побледнело от переполняющей его злости. Если я его сейчас отпущу, то он точно глупостей наделает.
В лучшем случае отделается парой синяков, в худшем — ну, скорее всего его исключат. От пацана просто пахло бедностью и вряд ли его родители смогут решить этот вопрос с Академией полюбовно. В отличие от родителей этих напыщенных ублюдков.
Как бы я не относился к Академии, но в этом мире для кого-то она действительно была отличным шансом на хорошую жизнь.
И мне бы очень не хотелось, чтобы очкарик сейчас эту хорошую жизнь просрал. Только не из-за младшенького и его прихвостней. К тому же это был отличный шанс в очередной раз щёлкнуть Егора по носу. Интересно, как он будет себя вести, когда его то и дело не одёргивает властный отец.
— А это что ещё за хрен, а Соболь? — бугай выглядел растерянным, он переводил взгляд то на меня, то на своего приятеля, который сейчас молча играл желваками. — Мы здесь не любим безродных, поэтому, по братски, отойди и не мешай, — он так и не дождался ответа от Егора и поэтому решил прояснить ситуацию сам.
— Мы — это кто? — вкрадчиво интересуюсь я.
— В смысле? — бугай непонимающе нахмурился. — Ну, мы — наследники. Цвет нации и всё такое, — на этих словах он гордо расправил мощные плечи, — нахрен нам безродные тут не нужны.
Я чуть слюной не поперхнулся от его проникновенной речи и крепче сжал локоть очкарика, который в очередной раз дёрнулся, чтобы самоубиться об эту гору мышц.
Интересно, кто ему эту дичь впаривает? И ведь свято верит же, судя по фанатичному блеску в глазах.
— Макс, — младшенький, наконец, решил подать голос, — не распинайся, этот… — он замялся, подбирая эпитет и презрительно смерил меня взглядом, — Этот не поймёт.
— Да ты чё Соболь, он вроде нормальный пацан, не безродный, — умом и сообразительностью бугай не отличался, ясно.
Соболев скривил лицо и каким-то волшебным образом оно стало ещё более пафосным и надменным, чем было до этого. Хотя мне казалось, что больше некуда. Возможно, это и был магический дар правящего рода, я как то не озаботился об этом узнать. А зря. Но в своё оправдание могу сказать, что был занят куда более важными делами.