— Ада Марковна, успокойтесь, — наконец, холодно произнёс мужчина, не отрывая от меня пристального взгляда, — ученица Исодзаки сказала, что претензий к ученику Воронову не имеет.
— Но… — старушка набрала побольше воздуха в грудь, чтобы выдать очередную тираду о том, что я злобное зло, которое пришло в этот мир исключительно для того, чтобы превратить святую и непорочную Академию в цитадель похоти и разврата. Но наткнувшись на стальной взгляд ректора передумала.
— Что касается господина Воронова, — он вновь вернулся ко мне, — впредь вы не должны забывать о том, где находитесь. Я понимаю, что за время, которое вы провели в заключение, ваши моральные устои и умение вести себя в обществе пошатнулись, но это не значит, что вам будут прощаться любые выходки. На первый раз я закрою глаза на произошедший инцидент, но в дальнейшем… — ректор многозначительно замолчал. Видимо, ожидал, что подобный ход должен произвести на меня эффект. Впрочем, его можно было понять — до этого он имел дело с подростками. Избалованными деньгами и вседозволенностью, но подростками.
— У меня есть множество других способов, как испортить вам жизнь не прибегая к исключению, — так и не дождавшись от меня никакой реакции, ректор недовольно поморщился, — в том числе и посредством Романа Андреевича. Не понимаю, что он в вас нашёл, как по мне — вы обычная посредственность. И если продолжите в том же духе, то и до него это тоже скоро дойдёт. А теперь — свободен.
Ректор пренебрежительно махнул рукой в мою сторону, а я стиснул зубы, чтобы эту руку ему не оторвать. Молча встаю и покидаю кабинет, кулаки сжаты с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
И только, когда я спустился на пару лестничных пролётов вниз, тогда и позволил эмоция выйти наружу.
Избиение стены никогда не было моим любимым занятием. Более того, я всегда считал, что выплёскивать свой гнев на неодушевлённые предметы это глупо и вообще верх незрелости.
Но сейчас я упорно вбивал кулак в каменную кладку, перекрывая простреливающей болью первобытную злость, что поселилась где-то на дне желудка и теперь медленно ползла вверх. И остановился только тогда, когда костяшки кулака превратились в кровавое месиво.
Медленно сползаю по стене вниз — это было тупо, глупо и нелепо. Что за хрень со мной в последнее время происходит? Можно, конечно, списать всё на бушующие гормоны, но это больше похоже на банальную отговорку.
Во-первых, в прошлом я свои гормоны всегда умел держать в узде, а во-вторых, почему они проявились только сейчас? До этого я прекрасно себя чувствовал. По крайней мере в том, что касалось моего эмоционального состояния.
Сейчас же я напоминал себе истеричную бабёнку по фамилии Мухин. И это напрягало. Мне нужна была ясная голова и холодный разум. Иначе меня съедят. И не большой и страшный хищник в лице клановых мастодонтов, а обычные шакалы в лице их отпрысков.
— Эй, ты в порядке? — обеспокоенный голос Ярослава выдернул меня из этих невесёлых дум, — Тебя долго не было, а потом Мраковна ректора куда-то выдернула, ну я и решил сходить — поискать. Надо, наверное, отвести тебя в мед кабинет.
Парень растерянно оглядел пустой коридор, все сейчас были в другой части здания, а сам он дорогу не знал.
— Да забей, нормально всё, — морщусь от тупой ноющей боли и поднимаюсь на ноги. Кажется, я всё же выбил себе пару костяшек.
— Ректор лютовал? — он сочувственно кивнул на травмированную руку.
— Да не, нормально всё, — снова отмахнулся я, — зато выяснил, что меня не исключат, даже если я разберу эту сраную Академию по кирпичикам.
— Откуда такая нелюбовь к Академии? Здесь, конечно, большая часть те ещё мудаки избалованные, но это огромный шанс для таких как мы.
Яр не спросил почему меня вообще к ректору вызвали и я был за это благодарен. Внезапная вспышка ярости меня опустошила и настроения объясняться с кем либо я не хотел.
— Шанс на что? — криво ухмыльнулся и медленно двинулся в противоположную сторону от главного зала. Возвращаться на этот парад пафосных клоунов я не собирался. — Что мы отучимся, выбьемся в люди, станем теми, кого будут бояться и уважать? А затем просто повернём этот долбанный мир в нужную для себя сторону?
— Ну да, — неуверенно ответил парень.
— Ага, вот только этого не случится. Соболевых и Куницыных всегда будет больше и мир будет вращаться вокруг них. А расшатывать моральные устои я и обычным аморалом могу.
Яр моей позиции явно не разделял, но я и не настаивал. Это его жизнь и его выбор как именно её жить. Я не спаситель душ человеческих, мне бы со своим дерьмом разобраться для начала.