Он растянул губы в очередной искусственной улыбке, ещё раз хлопнул меня по плечу и ушёл. Я резко выдохнул сквозь стиснутые зубы. Глупо было надеяться на противостояние здесь и сейчас в моём состоянии, но слишком уж Бритва меня раздражал.
— А я предупреждал — не связывайся с Бритвой. Макар, ты только что завёл себе самого могущественного врага в Клоаке, — Андрей Павлович сочувственно смотрел на меня. Для него я был всего лишь подростком, несмышлёным и потерянным. Кажется, старик решил, что я подписал себе смертный приговор.
Я равнодушно пожал плечами и двинулся осматривать тела. Может найду что-нибудь полезное. В конце концов, Бритва сам сказал, что я могу брать всё, что захочу.
Сухая палка со свистом рассекала воздух. Шаг, шаг, удар. Я повторял монотонные движения раз за разом, растягивал вялые, закоченевшие от безделья мышцы и сухожилия. Мышцы горели и молили о пощаде, но я упрямо продолжал повторять знакомые по прошлой жизни приёмы, начиная с самых азов. Боль, это хорошо, боль, это слабость, которая выходит из тела. Поэтому я терпел и тренировался. Моей задачей было довести этот мешок с костями хотя бы до половины того совершенства владения оружием, которое у меня когда-то было.
Проблемой было, что я совершенно не чувствовал оружие и это сильно тормозило тренировки. Да, корягу, которой я сейчас махал, и осколок стекла, которые я нашёл тогда среди трупов, сложно было назвать настоящим оружием, но раньше это не имело значения. Слишком я привык к своей способности, слишком сросся с ощущением того, что оружие — это продолжение меня, поэтому сейчас было очень сложно перестроиться.
Какой магический дар достался мне в этом мире, я так и не выяснил. Моё предположение о том, что магию здесь чем-то блокируют, оказалось верным. Андрей Павлович сообщил, что Клоака почти полностью состояла из адаманта, камня, который глушил связь с магической энергией.
Откуда вообще черпается магическая энергия я спрашивать не решился. Потеря памяти — это, конечно, хорошо, но незнание совсем уж базовых вещей могли вызвать ненужные вопросы. Узнаю об этом потом, когда выберусь.
С момента моего появления прошло примерно две недели. Я старался отслеживать время, но в Клоаке это было делать довольно проблематично. Время здесь текло медленно и тягуче, заставляя вязнуть в однотипной рутине.
Даже Бритва, казалось бы, потерял ко мне интерес. Но я всё ещё ловил его внимательный и изучающий взгляд в моменты тренировок.
Очередное повторение связки и палка вылетает из рук, слишком погрузился в свои мысли и недокрутил запястье, вот и поплатился.
Ладно, на сегодня хватит, я откинул со лба мокрые волосы и привалился к стене. Можно было в очередной раз сделать круг по Клоаке, в попытке найти что-нибудь полезное, но я понимал, что это не имеет смысла. За последнее время я облазил здесь каждый уголок и залез в каждую щель, до которой смог дотянуться. И сделал весьма неутешительные выводы — выбраться можно было либо через верх, либо через низ, третьего не дано. Причём, путь через верх отпал достаточно быстро. Я раз за разом пытался забраться по склонам, которые казались мне менее крутыми, но каждый раз скатывался обратно, не добираясь даже до середины. А после того, как чуть не улетел в пропасть, когда в очередной раз сорвался, и вовсе решил прекратить попытки.
Я поймал улитку, лениво ползущую мимо меня по своим делам, вытащил моллюска из панциря и закинул в рот. Если не думать о вкусе, то было неплохо. Из-за большой влаги здесь всегда было в достатке подобных беспозвоночных гадов и улитка была самая приятная из них.
После того случая, охрана своим присутствием нас больше не радовала и к этому моменту еда закончилась даже у запасливого Андрея Павловича. Голод стал постоянным и верным спутником, желудок уже даже судорогой перестало сводить, настолько я к этому привык. Впрочем, сомневаюсь, что в Клоаке вообще было возможно наесться досыта. Не для этого она создавалась.
— Как твои раны? — Андрей Павлович присел рядом, положив на колени объёмный свёрток.
— Так же, — я поморщился. Проблема была в том, что даже мелкие ссадины и царапины здесь заживали плохо. Они постоянно воспалялись и зудели. Мазь, которую мне дал старик, помогала, но очень медленно.
Я протянул ему пару крупных улиток, старик скривился, но отказываться не стал.
— Расскажи мне про Соболевых, — Андрей Павлович стал отличным источником информации. Он со свойственным пожилым людям удовольствием погружался в историю своего мира. Кое-что он рассказывал из того времени, когда был на свободе, но и свежую информацию тоже подкидывал. Я не спрашивал, откуда он знает что сейчас происходит наверху, так же, как и не спрашивал, откуда он берёт все те вещи, которые невозможно было достать в Клоаке, типа той же самой мази или еды, не похожей на помои. У каждого здесь были свои секреты и их стоило уважать. Зато я понял, как старик так долго продержался — он менял редкие здесь вещи на собственную безопасность и его не трогали. Что интересно — нычку старика я так и не нашёл, хотя был уверен, что облазил здесь каждый, даже самый незаметный, уголок.