Огромный осквернённый, что возвышался над остальными на две головы. Даже Скверна не смогла испортить витые жгуты мышц, оплетающие его тело. Остальные осквернённые держались от него немного в стороне, словно в прогнивших черепных коробках всё ещё присутствовал налёт инстинкта самосохранения.
В другой ситуации я бы и не сунулся к нему без оружия, ибо тоже ощущал тот холод опасности, которым сочился этот здоровяк. А в этой… В этой он сам должен будет стать моим оружием. Точнее, только часть его. Вот только, мне придётся очень постараться, чтобы эту часть заполучить.
Здоровяк ревёт, отпугивая своих мелких собратьев ещё больше, а я подныриваю под его, летящую мне навстречу руку. Нужно подобраться к нему как можно ближе, у меня нет времени, чтобы размениваться с ним ударами и кружить в боевом танце. Да и уверенности, что первый же удар меня не вырубит тоже нет.
Пальцами впиваюсь в податливую плоть, там где виднеется не глубокая рваная рана. Всё же время и процесс разложения берут своё, поэтому я почти не чувствую сопротивления, пока погружаю руку глубже, разрывая мышечные и соединительные волокна.
Очередной громогласный рёв, отдаётся болезненной вибрацией в ушных перепонках. Осквернённый не чувствует боли, но едва ли ему нравится, что какой-то жалкий червяк, который годится только на корм, сейчас копается в его внутренностях.
Он обхватывает меня своими руками — шпалами и прижимает к себе. Упираюсь лбом в его ключицу, чтобы у меня оставался доступ к кислороду. Что-то подсказывает, что он мне ещё понадобится.
Наконец, нахожу нужную кость и теперь дело остаётся за малым — выломать её к хренам собачьим и постараться не сдохнуть в процессе.
Кровь буквально кипит от адреналина, а все мысли и энергия направлены только на одну конкретную задачу. Снова все звуки отходят на второй план. Нет ни Егора, что сражается где-то там, ни других осквернённых. Есть только жизнь и смерть. Я и кость, что никак не хочет поддаваться моим усилиям. Рука уже наполовину погружена во внутренности здоровяка, вторую, наравне с головой, использую как упор.
Трещат рёбра и шейные позвонки. Локоть второй руки простреливает болью, но я лишь крепче сжимаю зубы и тяну на себя эту сраную кость.
Очередной треск рёбер и осколки от них пробивают мне лёгкое, в горле клокочет горячая кровь, но я, наконец, выламываю кость из развороченной грудины здоровяка.
Ребро, ради которого я почти что сдох, острым концом вошло под подбородок осквернённого, пробивая его голову насквозь. Здоровяк покачнулся и обрушился на землю, подминая меня под себя. Нога хрустнула, обжигая болью, густая чёрная Скверна, сочившаяся из пробитого черепа, заливала глаза, нос и рот, проникая внутрь и оседая неприятной плёнкой в желудке. Но я всё ещё был жив и мои губы непроизвольно искривились в злой ухмылке.
— Мясник. Ты просто конченный мясник, — Егор рывком вытащил меня из под осквернённого и поставил на ноги. Парень был бледен, а на его предплечье виднелся отпечаток зубов с нехорошими чёрными прожилками.
— Тебя укусили? — я нахмурился, это в мои планы пока что не входило. Минус один Соболев — плюс одна головная боль с их семейством.
— Забей, — он отмахнулся и, ухватив меня за плечо, потащил к оружейной, которая была уже в нескольких метрах от нас. — У меня есть как минимум сутки до того, как эта дрянь доберётся до сердца. Медики смогут мне помочь, если успеем выбраться. А если нет… Сутки в этом безумие мы всё равно не переживём.
Спорный вопрос — в себе, например, я не сомневался. Но у меня всё ещё особые отношения со Скверной.
Пока Егор тащил меня к складу с оружием, я решил заняться трофейным ребром. Нет, изменять его полностью я не собирался, помня о последствиях, но вот укрепить его и немного заострить… Думаю, на это моих сил должно хватить. Я осторожно толкнул некротическую энергию к ребру и запнулся, чуть не утащив за собой Соболева.
— Под ноги смотри, — процедил парень, крепче сжимая моё плечо.
Я только мысленно от него отмахнулся. Пусть кто-нибудь другой учит его вежливости, а мне сейчас не до этого.
Когда мы добрались до оружейной, я уже закончил работу с ребром осквернённого. Теперь это был странно изогнутый клинок, острый на конце и по краям. Не идеально, конечно, но хватит для того чтобы я чувствовал синергию с оружием.
Дверь склада распахнулась и чьи-то руки затащили нас внутрь. Последнее, что я увидел, перед тем, как дверь захлопнулась обратно, это очередная толпа осквернённых, гораздо больше той, через которую мы прорывались и уже знакомые мне, почти прозрачные, нити-жгуты, которые насквозь прошивали мертвецов.