Серьезность ситуации с этими нитками начинает раздражать, а факт, что всех все устраивает, пугает. Приехав домой, решаю отгородить себя от этих детских игр, чтобы они не мешали, однако истинный смысл ниток до сих пор неизвестен. Заметив на заднем дворе Редмонда, решаю выяснить, какую пользу несут нитки именно парням.
Всего три цвета: красный, зеленый и желтый. Эти нитки есть абсолютно у каждой девушки, но это не помогает построить нужную цепочку, которая может быть логичной. Однако о какой логике может идти речь, если мы говорим о Редмонде.
Выхожу на задний двор и направляюсь к парню, который находится в подвесной качели-гамаке. Его веки прикрыты тенью ветвей дерева, а мышцы лица расслаблены. Как только парень замечает меня, на его губах появляется довольная ухмылка.
— Хочешь присоединиться?
— Обойдусь, — отвечаю я и скрещиваю руки на груди. — У меня есть пара вопросов насчет ниток на запястье у каждой девушки в колледже.
— Хоть ты и расцвела, но у тебя повадки ребенка, — вздыхает он, становясь напротив. — Той двенадцатилетней девчушки с косичками.
— Я давно уже не ребенок, Редмонд.
— В этом и проблема.
В голосе парня ничего не поменялось. По-прежнему бесящее спокойствие, но сейчас я вижу две проблемы. Первая: жалкие нитки, а вторая в том, что парень воспринимает меня как ребенка. Нет ничего хуже, когда тебя сравнивают с ребенком, которому нет дела ни до чего. Даже если Редмонд помнит меня в детстве, это не позволяет ему воспринимать «картинку» в старом формате.
— Что за система такая у вас с Хейлом? Для чего нитки?
— Какой цвет тебе нравится больше, Рови?
Ухмылка вновь озаряет его лицо.
— Черный, — отвечаю я, фальшиво улыбнувшись. — Ни зеленый, ни красный, возможно, желтый.
— Если бы я мог, выбрал бы тебя, но…
— Выбрал? — перебиваю я. — Господи, вы так метите тех, с кем спите?!
Редмонд расплывается в улыбке, пока мой взгляд направлен в пустоту, которая находится у него за спиной.
— Я позволю Хейлу заняться тобой, — серьезным голосом произносит парень и мгновенно получает пощечину.
— Займись своим лечением! Я позволяю!
Разгневанная возвращаюсь домой, храня жуткую злобу на слабоумные игры.
Они не могут так относиться к девушкам, словно колледж — это их личная коллекция. Не понимаю, у какого адекватного человека может появиться такая задумка. Я погорячилась, что треснула Одри раньше времени, нужно было дослушать, а уже потом и бить.
Позвонив Зои, я попыталась разговорить ее, чтобы та рассказала подробности этого «обряда», но, естественно, она ничего не сказала. Если их возмущают эти нитки, тогда почему просто не снять их? Мир не вертится вокруг Редмонда и Хейла, которые придумывают свои правила. В конце концов можно рассказать об их выходках директору колледжа, ведь он главный, а не они.
Ближе к вечеру в гости зашла хозяйка дома, но не одна, а с Редмондом и Хейлом, которые сейчас вызывают только отвращение и негатив. На мое удивление они ведут себя спокойно и без лишних язвительных штучек. Наверняка это из-за того, что парни бояться потерять жилье, которое обходится по дешевке, но смотреть на них все также противно.
Сидя на веранде, внимательно слушаю женщину, которая вежливо изъясняется по поводу старой работы, приносящей ей удовольствие в молодости. Пока парни разливают чай, пытаюсь не встречаться взглядами ни с одним из них.
— Ровена, ты смогла найти общий язык с мальчиками? — спрашивает миссис Диксон, касаясь ладонью плеча Хейла.
Жаль, что я не могу сказать ей многого.
— Да, мэм.
— Мальчики, не обижайте ее, за красивыми глазками скрывается жуткий темперамент, который вам не по зубам.
— Даже мысли не было, — отвечает Редмонд, и мы встречаемся взглядом, который я моментально отвожу в сторону.
Не собираюсь носить никакую нитку. Пусть считают это как бунт или еще что-то, но нет!
Когда миссис Диксон уехала, Редмонд отправился к себе, а я приступила к уборке посуды. Хейл тихо наблюдает за тем, как я собираю кружки на поднос, а затем поднимается с кресла и протягивает руки к посуде.
— Справлюсь, — холодно отвечаю я и выпрямляюсь.
Он встает на пути так, что я ощущаю его запах. Подняв взгляд на зеленые глаза, решаюсь спросить:
— Что если я откажусь от твоего цвета?
— А ты точно хочешь отказаться от него? — спрашивает он и забирает поднос из рук так, что наши пальцы случайно соприкасаются. — Я могу творить чудеса, Гордон.